- Разумеется, не давала, - поспешно подтвердила Амалия. - Подправь мне эту прядку. Да-да, вот эту. А губы ещё подкрасить или нет?
- Что-то не пойму, куда ты собираешься! Не похоже, что на пикник с Эдвином. А ну-ка, признавайся! - и Муза, схватив Амалию за плечи, тряханула.
- Осторожно, блузка! Ну, не с Эдвином. У меня свидание с другим. Считай, это... как репетиция девичника.
- Не хитри. Я всё вижу. У тебя глазки бегают. Что, ты ради этого Фабера стараешься?
- А что, нельзя? - огрызнулась Амалия. - Пусти, мне пора!
- Мне пора? Всё ясно. Приплыли, детка. Я не против приключений, ты знаешь, но это - ни в какие ворота! Это просто неприлично! Я не успокоюсь, пока не выволоку тебя за руку самолично, и не передам Эдвину. Либо, имей в виду, пойду на свидание с тобою вместе!
- Тоже мне, опекунша. Может, это ты меня ревнуешь к Фаберу? И что за комплимент он отпустил - так и не призналась!
- И не признаюсь. Не доросла.
- Ха-ха! Сама-то сумасбродка!
- Хочешь поругаться? Ругайся, не обижусь. Может, я и сумасбродка, но идти на свидание с первым встречным, да ещё каким-то заезжим факиром-самозванцем - хуже не придумаешь!
- Этот самозванец принят в доме моего жениха!
- Боно любит повеселиться. В прошлый год, помнится, малолетнюю проститутку пригласил, всем обществом на путь истинный наставлял. Из любви к искусству. И наставил - теперь она барону Туссену рога наставляет. Эй, ты куда?..
Но Амалия уже выскользнула из гостевых туалетных комнат, быстрее молнии, замкнула дверь с внешней стороны и, не обращая внимания на возгласы подруги, как ни в чём не бывало, отправилась к запасной лестнице, ведущей на кухню. Затем выбралась наружу, быстро пересекла песчаную дорожку, нырнула на газон, настороженно огляделась. Потом с неистово бьющимся сердцем шмыгнула в кусты, выбралась на следующую неосвещённую аллею, быстро миновала открытое, освещённое место, добежала до внутренней калитки в оградке, отгораживающей стоянку. Кому необходимо было отбыть - давно отбыли, осталась молодёжь, собравшаяся у бассейна.
Амалия замерла, испуганно ворочая головой. Словно сова среди бела дня. Сколько времени пролетело - минута или вечность? Клипса любезно сообщила ей, что прошло всего лишь десять минут. Однако! Этот проповедник заставляет себя ждать. Сейчас она развернётся и гордо удалится. Чего доброго, Эдвину взбредёт в голову прочесать парк в поисках невесты.
Сзади послышались торопливые шаги.
- Спасибо, что дождались меня. Пришлось задержаться, отвечая на вопросы. Здесь, на боковой дороге, мой джип - осмелюсь предложить вам место.
- О чём вы хотели поговорить?
- Это узнаете позднее, по прибытии. Если пожелаете.
- Но я хочу сейчас. Сразу.
- Это сложно объяснить. Сразу.
Амалия, сама не понимая, отчего, покорно последовала за ним. Задвинулась дверца древнего джипа, грубой подделки под экон, с ручным управлением, куда ни одна уважающая девушка её круга никогда бы не села. Машина рванула с места. Амалия, боясь шевельнуться, сидела рядом со странным незнакомцем. Сбежать. Пока не поздно. Зачем она согласилась?
- Почему вы молчите? Вы меня боитесь? - усмехнулся Фабер, словно угадав её мысли. - Наверное, думаете, вот маньяк, увезёт в дебри, изнасилует, убьёт... Признайтесь. Ведь так? - он мимолётно коснулся её колена. - Запомните, я не божий человек, но и не маньяк. И никогда не принуждаю.
О Боги! Как он это странно сказал. И почему сердце замирает невыносимо, до обморока?
- Вы говорите, как... как обычный ловелас!
- Вы разочарованы? По-вашему, проповеднику чужды человеческие слабости?
- Значит, вы не настоящий проповедник, а фокусник! - жёстко отрезала Амалия, и едва не застонала от собственных злых слов.
- Зачем же вы пришли сюда? Ради моих фокусов? Что ж, посмеяться и повеселиться тоже бывает приятно. Вы - из тех, кто любит повеселиться, я угадал? У вас будет возможность. Или вы желаете выйти из машины? Немедленно?
Амалия почувствовала угрызения совести. В его голосе внезапно прозвучала усталость и что-то ещё, неопознанное, обида пополам с мольбой. Бог его знает, почему, но она не желала покидать машину, хотя, по логике вещей, обязана была это сделать: это диктовала элементарная гордость и чувство достоинства. Ибо она вела себя поистине неприлично.
Г Л А В А 4
Они продолжали в полном молчании мчаться по ночному шоссе, прочь от города - куда? Амалия не могла понять, где они находятся, сосредоточиться на дороге. Тянулись поля, перелески, серебрилась в просветах редколесья река, они много раз сворачивали, так часто, что Амалия вконец запуталась и не успевала сверяться со светящимся экраном, где ветвился путь лже-экона, обегая многочисленные препятствия. Наконец они приблизились к смутному, мрачному строению, расположенному прямо на поляне среди непроглядной громады леса. Зашуршал гравий, неслышно раздвинулись и сомкнулись за ними автоматические ворота.