- Спиной ко мне, - приказал вдруг Фабер. - Теперь разденься. Я хочу тебя видеть! Поскорее!
- Что за наглость! Как бы не так! Я ухожу немедленно! - вскрикнула Амалия. И подчинилась. Замерла, раздумывая, с чего начать. Потом стянула короткую синюю юбку с оборкой. Его уверенность в себе и властность возбуждали её. Пока она медленно, неуверенно расстегивала белую шёлковую блузу, Фабер залпом допил коньяк.
- Твой жених... вы были близки?
«Да как он смеет!» - возмутилась Амалия про себя, и покачала головой: - Нет. Можно сказать, нет.
- Это хорошо, - Фабер вздохнул. Он встал, неторопливо приблизился. - Но вы целовались? Конечно, да. И ласкали друг друга? Вот так? И он ничего не обнаружил?
Он нетерпеливо снял с неё блузу, отбросил в сторону. Провёл ладонью по спине, цепкими пальцами отщёлкнул застёжки бюстье.
- Ты не до конца обнажилась, - упрекнул он, и бюстье упало на пол, грудь её бесприютно вздрогнула и покрылась мурашками, когда Фабер стиснул её. - Вы ласкали друг друга, - повторил он едва слышно. - Но ты не отдавалась ему. Тогда... Где же твои крылья?
Фабер твёрдыми, сухими губами прошёлся по её шее, плечам, лопаткам, чистым и гладким, так, словно пытался что-то нащупать, найти невероятное и глубоко спрятанное. Амалия выгнулась, чувственная дрожь прошлась по всему позвоночнику, сверху вниз. А Фабер стянул трусики вниз, до самых лодыжек, и заставил перешагнуть их.
- Теперь между нами нет преград, - сказал он. - Сейчас мы друг для друга - два пустых сосуда. Пришло время заполнить их... Я хочу, чтобы ты почувствовала меня и то, что нас наполнит. Повернись ко мне.
Он вновь приник к её груди - высокой, напрягшейся, и Амалия закинула голову, отдаваясь его губам.
- Теперь раздень меня.
И Амалия вновь подчинилась. Она не понимала, что с ней творится, но в более сладостном действе ей ещё не приходилось участвовать.
- Осторожней! - вскрикнул Фабер, передёргиваясь, когда Амалия стягивала с него рубашку.
И она увидела уродливые рубцы и шрамы на лопатках, воспалённую, красную после ожогов кожу, и со стоном припала к ней губами. Она чувствовала, как шрамы трепещут, вздрагивают, словно там, внутри, что-то непостижимое хочет вырваться наружу, пробить загрубевшую и обезображенную, словно оплавленная броня, кожу...
Такие же ужасные шрамы оказались у него и на пояснице, икрах и плечах почти до самых локтей. Фабер был великолепно сложён, но Амалия поняла, почему он всегда так плотно одет, почему скрывается под плащом.
Его боль передалась ей, и Амалия заплакала. Фабер нежно поцеловал её в лоб.
- Теперь ты всё видела. И сумеешь вспомнить...
Потом Силь легко поднял её, отнёс к татами, встал на колени и навис над нею.
- Убери колени. В стороны. Обхвати меня крепче. Вот так. Ты чуткая девочка. Ты можешь стать Мерти...
Он вновь провёл ладонями от груди до тайного входа, приблизил плоть, и она почувствовала её касание, её пульсацию и трепет. Фабер был невероятно, невозможно красив. Он был так прекрасен, что это причиняло боль.
- Сейчас я буду в тебе, - сказал Фабер. - Я хочу заполнить тебя. Ты - мой сосуд. Моя Мерти... Почувствуй меня. Вот так. Я - на пороге, у самой границы. Медленно продвигаюсь из одного мира в другой. Ты хочешь меня любить?
Восторг и восхищение переполняли Амалию.
- Силь, - прошептала она. - Да, да, да, я хочу тебя любить!
И тогда он властно и крепко обхватил её за плечи, обнял ногами. Амалия вскрикнула, судорога блаженства и боли волной прошлась по телу, и она зажмурилась.
- Ты - мой сосуд, Амалия, я тебя заполнил. Отныне нет, и не будет ничего и никого иного, чтобы тебя заполнять. Я так хочу. Я так приказываю. Я это знаю. Ибо мы теперь едины.
С этими словами Фабер раскинул руки в стороны, горизонтально, пытаясь сделать ими взмах, точно крылами, руки его странно завибрировали, лицо на миг мучительно исказилось - и тут же, обхватив её, он перевернулся на спину.
- Ну, давай, полетаем!
Амалия чувствовала, что это очень важно для него. Он не просто стремился к сексу - он словно совершал магический обряд, творил некое таинство. Да, именно так - таинство свершалось сейчас с нею.
- Ты чувствуешь, что происходит сейчас с нами? Что происходит внутри меня? Ами! - крикнул он. - Я хочу видеть твои глаза! Не закрывай глаз!
И Амалия взглянула в его глаза. И он вошёл в неё через зрачки - в самую сердцевину, заполняя сосуд любовью. Амалии показалось, что её тело стало лёгким, почти невесомым. Воздух затрепетал за спиной...
...И Амалия летела вместе с ним, кувыркаясь в потоках искрящегося, наэлектризованного воздуха, вниз, к чёрной глубине, и резко взмывала вверх, к прозрачной синеве. И неслась горизонтально над зелёным и белым, увлекаемая непонятной силой - задохнуться от бьющего в лицо ветра, выкрикнуть его имя, забиться бабочкой в его руках, и чувствовать, как живёт и рвётся внутри неё его птица...