Амалия восторженно ахнула, нетерпеливо развернула её: - Эдвин, ты читаешь мои мысли! Это же мой любимый камень!
Она нежно выудила из коробочки две серёжки на подушечке с прозрачно-голубыми сапфирами, в цвет её глаз: - Можно, я сразу же примерю? Бежим на веранду, там есть зеркало!
Серёжки не были куплены - они принадлежали старинной фамильной сокровищнице, проще говоря, достались в наследство от матери и предназначались - по завещанию - будущей жене. Драгоценности нынче ценились среди аристократов больше за их эксклюзивность, тем более - достаточно древние, так что на одни эти серёжки вполне можно было купить роскошный дом, достойный наследной баронессы. Эдвин прибыл на каникулы - как только он окончит университет в Кортицах, они поженятся. Титул плюс титул - будет титул и ничего кроме титула. Значит, титул останется при семье. Впрочем, молодые люди об этом не думали.
Эдвин обнял Митузю и чмокнул в щёку, затем подхватил тяжёлую корзину, и старая няня растаяла. Она обожала обаятельного юношу, искренне радовалась за воспитанницу-сироту и едва могла дождаться свадьбы, мечтая успеть понянчить их наследника.
Взявшись за руки, Эдвин и Амалия, весело смеясь и подкалывая друг друга, направились на веранду - примерять подарок и пить кофе.
Ровно через десять безоблачных минут в сад ворвался вихрь. Энергично промчался по аллее, взревел - и, ойкнув, нехотя стих. Это пожаловала Музана на своём открытом, ярко-алом «Пежо-эконе». Лихо притормозив у гаража, Музана выскочила из машины и резво, несмотря на габариты, вбежала на веранду. Её грудь задорно и тяжело колыхалась.
- Эдвин, ты всё такой же красавчик! Гранит науки не обломал твои жемчужные зубки?
Эдвин широко улыбнулся, сверкнув белоснежными рядами: - Ни одной щербинки! - похвастался он.
- О, счастливчик! Гордись, Амалия, этому супер-ковбою не грозит вставная челюсть!
Молодые люди обнялись.
- Страшно хочу пить! Угостишь?
- Кофе?
- Чай, только чай, и покрепче. Желательно, без сахара. Лишние калории ни к чему, а вот взбодриться не мешает.
- Ты и так пышешь энергией. Принесла новость?
- Ну, разумеется!
- За новость следует выпить кое-что другое, - рассудил Эдвин и принёс из бара коньяк. - Универсальный напиток молодости!
- То-то я смотрю, вы так хорошо сохранились. Даже пожениться надумали. Часто прикладываетесь? Старые развратники!
И Музана подняла рюмку с золочёным ободком.
- За успешное окончание курса, Эдвин, и - за всех нас!
- Музочка, так что же за новость? Не тяни кота за хвост!
Музана Эбервилл, или просто - Муза, преданная подруга Амалии, и её сводная сестра, была старше её на целых шесть лет. Ей светила славная участь - быть свидетелем на свадьбе и подружкой невесты. Высокая, даже слишком, крупная - даже с избытком, черноволосая, с лёгким пушком над верхней губой, она смотрела на мир выпуклыми карими глазами с изрядной долей иронии, защищавшей её в жизни от личной неустроенности: мужчины её побаивались, один жених сбежал - но Музана не горевала: он был тощ и меньше её ростом. Славная была бы парочка! Просто два комика!
- Только покажи мне этого котяру - не только хвост, уши оборву! - пригрозила Музана. Она терпеть не могла кошек.
- Ну, Музочка, я же не кошка...
- Ладно, ладно. Слушайте. Короче, явился в наш городок некто... Угадайте, кто!
- Пэт Мэтью!
- Нет, к сожалению, у наших гандболистов нос не дорос до Пэта Мэтью!
- Не иначе, Лолита Superstar, - небрежно предположил Эдвин.
- Эдди, здесь своих порнозвёзд навалом! Амалия, ты ощущаешь, о чём он мечтает? И это в присутствии невесты!
- Монский цирк! - закричали Амалия и Эдвин в один голос.
- Не иначе - крепкие напитки в голову ударили!
- Ну, если будешь издеваться и дальше, то я пошла плавать!
Амалия тут же, на месте, сбросила лёгкий сарафан и понеслась к бассейну. И Музана, и Эдвин последовали её примеру, на ходу скидывая одежду. После Музаны бассейн с возмущением выплеснул за бортик изрядную волну. Молодые люди резвились и смеялись.
- Эдвин, она нас обманула! Давай её макнём!
- Давай. У меня давно руки чешутся.
- Эге-ге-гей! Только попробуйте... Вода из берегов выйдет! Ну, ладно, ладно, сдаюсь. Замолкли. В наш город прибыл бродячий проповедник.
- И только-то!
- И не только. Говорят, у него какой-то особенный голос, и не слушать его невозможно. И ещё говорят, что он очень красив, и может загипнотизировать сходу.
- Да кто говорит-то?
- Мало ли кто. Сведущие люди. И ещё они говорят, что он когда-то кого-то убил, его дом сгорел, а он едва спасся, и теперь замаливает грехи, и у нас уже имеются его прихожане, - Музана выпалила это скороговоркой, и с облегчением перевела дух.