Амалия сама не поняла, когда она отключилась, перестала слышать и видеть, ибо её вдруг подхватили мягкие, упругие волны и понесли, всё выше, всё быстрее - вот она уже пронзала ослепительно-белый туман - она знала, что там, за ним - новая Вселенная, новое солнце, новая жизнь. Счастливые предчувствия раскачивали и вращали её, головокружительное ощущение полёта была гораздо реальней и естественней, чем в виртуале, оно несло ощущение радости, эйфории, растворения в белом потоке, и было лишено страха, тоски, опасения и тревоги. Ей казалось, что она вот-вот прорвёт, прорежет метеором ткань, слой за слоем, и ворвётся в другой мир - в перламутровом сиянии всё явственней и явственней стали проблёскивать яркие цветные лоскуты, радуги, вспышки, молнии...
Возможно, Фабер пытался транслировать полёт в свой собственный мир. Прекрасный и чудовищный, непостижимый и простой, увлекательный и гармоничный. Мир, в котором, как бы ужасен он не был, ждут любви, живут ради любви, жаждут любви...
Амалия не знала, что ощущают другие, но, видимо, не все поддались странным чарам. Её крепко схватили за руку, и Амалия очнулась. Эдвин, напряжённый и тревожный, говорил ей что-то, кажется - «проснись!» и сжимал её ладонь до боли, которую Амалия ощутила не сразу. Проснись? Но она не спала! Просто... просто ей хотелось дольше сохранить ощущение волшебства, чуда, вдохновенного полёта. Но она не спала! Амалия с возмущением решила, что тут же выскажет это Эдвину.
Но речь давно закончилась, и гипноз мало-помалу рассеивался. Фабер стоял бледный, тяжело дышал, на его лбу жемчужинками поблёскивал пот, уголки губ подёргивались. Он казался обычным человеком, только безумно усталым. Кто-то издал зачарованное «ах». Послышались редкие хлопки, переросшие в неуверенные аплодисменты, кто-то попытался крикнуть «браво!», но одинокий голос сорвался в фальцет. Ошарашенные гости поднимались с мест, некоторые сконфуженно хихикали, некоторые тут же направились к Фаберу, его быстро окружила кучка любопытных, с заранее заготовленными вопросами, но его слабого голоса уже не было слышно в общем гаме.
Наконец-то угомонившись и успокоившись, точно после занимательного аттракциона, гости разбредались, кто куда. Близкие друзья собирались задержаться у Боно ещё на сутки. Кто-то направился к эконам, ибо спешил вернуться домой, молодёжь - во внутренний дворик на дискотеку - натанцеваться до утра, до упаду, перемежая танцы многозначительными шутками, играми в «поцелуйчики», вином, шутливыми состязаниями в спортивном зале с псевдовиртуальными «примочками». Эдвин потянулся следом - пора было сбросить с плеч тягостный груз чужих слов.
- Я предупреждал, - сказал он сердито. - Предупреждал Боно. Ему важнее сенсация. Ты уверена, что тебе хорошо, и не надо вызывать врача или полицию?
- Абсолютно, - отмахнулась Амалия. - Никто не стремится к этому, видишь, все чувствуют себя нормально, все в порядке. Подумаешь - ощутили полёт. Будто ты в виртуале никогда не летал.
- Ты ощутила полёт? И больше ничего? - с облегчением спросил Эдвин.
Амалия улыбнулась и поцеловала юношу в губы. - А что, по-твоему, я должна была ощутить? Или у тебя было иначе? Тебя мучили эротические видения?
- Я испугался за тебя, - признался Эдвин. - Я не слушал. Больше ты к нему близко не подойдёшь. Запомни.
- Запомню, - тихо отозвалась Амалия. Белый всплеск огня коснулся её глаз последний раз, она вздрогнула и встряхнула головой. - Эд, давай танцевать!
Они и впрямь танцевали. Амалии даже казалось, что она абсолютно успокоилась - во всяком случае, тревога ушла с лица Эдвина. Пока Фабер не показался на танцполе.
- Неужели он будет танцевать? - удивился Эдвин.
- Ты хочешь спросить - неужели с ним будут танцевать? - поправила Музана, появляясь следом. - Думаю, он будет просто нарасхват.
Музана не ошиблась. Фабер танцевал изящно, уверенно, красиво. Прошедшее наваждение казалось не более реальным, чем глупые разговоры о том, что он, якобы, проповедник. Какой из него святой или религиозный фанатик? Ни слова о Боге, только туманные обещания. Обыкновенный светский хлыщ, эксцентричный, заумный, немного сумасшедший, как и все аристократы.
Молодые люди кружили, смеялись, выпивали, целовались, перебрасывались многозначительными шутками и менялись партнёрами, и Амалия скоро потеряла Эдвина из виду - его оторвали от неё едва ли не насильственно. Зазвучала медленная и плавная музыка, Амалия кружилась с «Джонни - 25-м калибром», его крупное тело с маленькой головой было, кажется, в изрядном подпитии - его шарахало, он то и дело извинялся и порывался увести Амалию за свой столик с виртуальным «дураком».