Джейн в изумлении вытаращила на него глаза, подумав: «Неужели он во всем обвиняет меня?»
– Извините... – Слова застревали у нее в горле.
– Извинить? – Голос его звучал жестко и язвительно.
– Я все делаю неправильно. – Она в отчаянии закрыла лицо руками.
– О нет, – усмехнулся Луис, – только не вы. Все ваши действия лишь подтверждают вашу правоту, моя прекрасная амазонка, вашу абсолютную правоту. Вы представляете гораздо большую опасность для меня, чем я мог предположить. Раньше мне не доводилось сталкиваться с такой сильной, просто несгибаемой волей и убежденностью в своей правоте. С самого первого момента вы всегда были на голову выше меня.
– И это вам не нравится. Вы не можете понять меня. – Джейн подавила горестный вздох.
– Не могу, – подтвердил он.
Она резко отшатнулась, словно от удара. Его слова болью отозвались в душе девушки, сердце ее сжалось.
– А ваши пылкие поцелуи? – с упреком спросила Джейн, сверкая глазами.
– Случается, что и я уступаю своим желаниям. – Он добродушно улыбнулся.
Губы девушки задрожали. Она поняла, что не может владеть собой и вот-вот разрыдается. Поведение Луиса совсем не вязалось с его недавними страстными словами и горячими поцелуями, которыми он осыпал ее. Джейн не могла понять, что же произошло и почему он вдруг так резко ее оттолкнул.
– Естественно, вы хотите, чтобы я отсюда уехала, – неуверенно произнесла она. – Я тоже думаю, мне лучше покинуть ваш дом.
– Что? Как вы могли такое предположить? Алисия не сомневается в стойкости вашего духа, дети вас боготворят, а Хорхе стал безупречно говорить по-английски. Конечно, после того, как вы его отвергли, он погрузится в пучину разочарования, но это к делу не относится.
Щеки Джейн вспыхнули огнем, и она подумала: «Он видел нас вместе. Теперь понятно, какого он невысокого обо мне мнения!»
– Нет, нет и нет! – твердо сказал он. – Я не могу позволить вам бросить работу.
– А я не могу оставаться здесь, поймите же, – в отчаянии всплеснула она руками.
– А вы и не останетесь. Я приехал с известием о том, что дом в Каньясе подготовлен к вашему приезду. Последние дни лета дети всегда проводят там. Завтра вы все уезжаете из Кабо-де-лос-Анхелес.
– А вы?
– Я останусь здесь до понедельника.
– Хорошо. – На ее глазах заблестели слезы.
–Согласитесь, лучше, если мы не будем видеться слишком часто, Вы поживете в Каньясе, а я вернусь к своим обязанностям в Мадриде.
– Что же, спасибо, что по-прежнему доверяете мне заботу о детях, – подавленно сказала Джейн.
– Господи! – воскликнул Луис. – Да если у меня и есть сомнения, то отнюдь не в отношении вас.
Джейн вскинула на него глаза, все еще оглушенная скалившимся на нее разочарованием. Мысли путались у нее в голове.
– Я не могу понять, о чем вы говорите. Луис в поддельном изумлении поднял брови и, растягивая слова, произнес:
– Слава богу! Признайтесь, что хоть это вам не под силу!
Девушка кинула на него злой взгляд. Он всегда смеялся над ней, продолжает потешаться и сейчас.
– Это мы еще посмотрим! – процедила она сквозь зубы, кипя от негодования.
Его лицо осветилось такой светлой улыбкой, что у Джейн защемило сердце.
– Вот эта девушка по мне, – произнес Луис по-английски, а затем нежно добавил: – Милая моя.
– Ваша! Ну уж нет! – в сердцах воскликнула Джейн. – Если вы помните, я говорила, что я способная ученица и все быстро схватываю. Так вот, должна сказать вам еще кое-что – я никогда не повторяю своих ошибок, сеньор Капдеви-ла. – Она царственным жестом руки, как будто отпуская придворного, простилась с ним и направилась в дом.
Луис не удержался и рассмеялся ей вслед.
ГЛАВА 3
Дом, куда они переехали, разительно отличался от небольшой виллы в Кабо-де-лос-Анхелес. На краю живописной долины, у подножия гор, на огромной скальной террасе возвышался внушительных размеров особняк. Из окон открывался вид на обширные виноградники.
Как позже узнала Джейн, здесь росли столовые сорта винограда, а винные плантации находились севернее. В долине также росли апельсиновые, персиковые и лимонные деревья. Кроме того, большие плантации занимали помидоры, зерновые культуры и на нескольких акрах выращивали маслины. В конце долины виднелся маленький поселок Каньяс, представлявший собой одну-единственную улицу, вдоль которой стояло три десятка домов.