Наконец она приходит в чувство и привлекает меня к себе. Но говорить еще не может.
— Мама, — успокаиваю ее, — в самом деле, это ужасное недоразумение, какая-то дикая случайность, но здесь нет ничьей вины…
Мама не хочет даже говорить об этом. Ей, дескать, понадобится какое-то время, чтобы смириться с возникшей ситуацией, если вообще она когда-нибудь сумеет смириться. Она тяжело поднимается, идет в кухню и захлопывает за собой дверь.
Я стучу в ванную. Оливер открывает. Он удрученно сидит на краю ванны, по-прежнему прикрывая полотенцем свои причиндалы. Я целую его, но он остается безучастным.
— Sorry, — извиняюсь я шепотом. — Мама говорила, что прилетит самое раннее сегодня после обеда…
Он рассеянно натягивает на себя трусы. Я шутливо выравниваю его пенис, но на сей раз он не реагирует.
— Скажи что-нибудь! — в отчаянии прошу его. — Ну пожалуйста!
Он смотрит на меня. Обещает поразмыслить над случившимся.
Говорит, что ему нужно время, чтобы справиться с этим.
Оливер крадучись выходит из квартиры, даже не оглядываясь. Как только за ним захлопывается дверь, мама отправляется спать. Я жду целый час, не позвонит ли Оливер, но мобильник молчит. Не выдержав одиночества, звоню Ингрид и говорю, что тотчас еду к ней.
Поначалу Ингрид в шоке, но вскоре приходит в себя.
— А каково мне? — горько жалуюсь я. — Вдруг выясняется, что Оливер спал с моей мамой, но ни маму, ни Оливера, как ни странно, абсолютно не заботит, как с этим смирюсь я…
Ингрид улыбается.
— Все это давно прошло-проехало, — говорит она. — И впрямь это уже давно засохшая сперма…
Я изображаю возмущение, но тут звонит мобильник. Я бросаюсь к нему, но, увы, это Рикки. Звонит с работы. Что, спрашивает, ему купить моей матери к Рождеству?
— К Рождеству, Рикки? — повторяю я за ним в изумлении и бросаю взгляд на ухмыляющуюся Ингрид; впервые чувствую уколы совести. — Ведь только начало сентября…
Рикки объясняет, что вчера к ним поступили в магазин классные цветные футляры для «Nokia-3210», которым пользуется мама. Вот он и подумал, что я могла бы помочь ему выбрать футляр; естественно, он подарил бы ей не только футляр, а еще хотя бы светящуюся антеннку, или установил бы моторчик для вибрирующего звонка. А может, и то и другое…
Какая же я стерва!
— Фугляр — хорошая идея, Рикки, — говорю я, и у меня перехватывает дыхание. — На днях выберем вместе.
Увидимся ли мы сегодня, спрашивает он.
— Завтра, Рикки, хорошо? — говорю я. — Сегодня хочется побыть с мамой.
С Оливером, Рикки. С Оливером.
Рикки немного настаивает, но потом соглашается. Завтра принесет мне показать эти футляры.
— Он иногда такой хороший! — говорю Ингрид, как только отключаю мобильник.
Сегодня уже я нервозно хожу по ее гарсоньерке. Ингрид смотрит на меня, сидя на стуле, точно так, как вчера я смотрела на нее: наполовину с пониманием, наполовину с иронией.
— Кто? Рикки или Оливер?
— Рикки… Чувствую себя последней дрянью.
— Почему ты должна чувствовать себя последней дрянью? — говорит Ингрид несколько машинально.
— Ну почему, как ты думаешь? Изменяю ему, а он думает о рождественских подарках для моей мамы…
Бросаю взгляд на мобильник: дисплей темный.
— Не волнуйся, они нам тоже изменяют — и не раз, — говорит Ингрид. — Поверь, они обманывают нас так часто, что за всю жизнь мы не успеваем с ними расквитаться…
Она говорит с таким жаром и таким знанием дела, что меня вдруг посещает мысль, а не было ли у нее чего-нибудь подобного с Рикки.
— Может, ты знаешь о Рикки то, чего я не знаю? — спрашиваю ее, словно пародируя кадр из какого-то фильма.
— Может, и так, — отвечает Ингрид.
Обалдеть! Я замираю.
— Может, и так?!
Ингрид пожимает плечами.
— Однажды он подкатился было ко мне, — говорит она. Чувствуется, что она взвешивает каждое слово. — А конкретно, в прошлом году, на Сильвестра[49], когда я ночевала у вас.
— У нас?! — восклицаю я. — В то время как я спала, он?.. Так вы?..
Наверное, это мне снится.
— Так он, — говорит Ингрид с упором. — Но не воображай себе бог знает что; просто говорил, как ужасно нравилась ему Джулия Робертс в фильме «Му best friend's wedding»[50], и пытался поцеловать меня.
— Поцеловать?!
В каком мире мы живем? Мы обманываем и нас обманывают.
— И не только это. Он даже сунул мне руку под трусики…
Тут уж я вынуждена сесть. Мой оторопелый взгляд все-таки приводит Ингрид в смущение.
— Конечно, я выдернула его руку, — защищается она. — Совершенно ничего не было.