Я не знаю почему. Я знаю только то, что не могла оставить его до тех пор, пока не найду причину, почему я настолько очарована им.
Я лгала ради Романа. Я покинула свою семью ради него. Поддерживала его, защищала, делала все, кроме одной простой вещи, я не защитила себя от него же, и не боролась со своей любовью к нему.
Это самый хреновый день, когда лежащий рядом мужчина, с которым ты счастливо просыпаешься; мужчина, которого ты любишь всем сердцем, ‒ является мужчиной, в глаза которого ты смотришь и понимаешь, как сильно его ненавидишь, менее чем через восемь часов с тех пор как проснулась.
Сегодня утром, когда солнечные лучи проникали в комнату, я любила Романа. Целиком и бесповоротно. И хотя прошло меньше нескольких часов, менее одного дня, человек, которого я любила этим утром, ‒ это тот же самый человек, которого я презираю всем своим существом сейчас.
С этого дня и все последующие я абсолютно готова. С меня хватит. Мне все равно, что, черт возьми, заставляет его злиться. Меня не волнует, откуда взялась агрессия внутри него, или какую несправедливость он пережил, превратившую его в грешника. Любые эмоции, которые я когда-либо испытывала к нему, которые смахивали на сочувствие, любовь, гордость, надежду, уважение или привязанность, становятся пустотой, не оставляющей ничего, кроме отвращения и чистейшей бесконечной ненависти. И пока не придет время... Я позабочусь, чтобы он не знал об этих чувствах.
Я буду улыбаться и продолжу изображать образец совершенно послушной невесты, и в последующем жены, всемогущего Романа Пейна.
Мой папа всегда говорил мне следовать своей интуиции. Я вырезала сердце и выбросила его в сторону отходов. Теперь... моя интуиция ‒ это все, чему мне осталось следовать.
Глава 26
Роман
Она не смогла бы справиться с этим вечером лучше, даже если бы я заплатил и научил, как исполнять представление. Я осознаю, что снова и снова ударял ниже пояса тоном, достаточно тихим, чтобы только ее уши слышали о том, что Хизер не просто возвращается к своей роли в качестве моей собственности, но вместо этого она становится чрезвычайно достойным противником, одной из тех, кого я никогда не видел и не сталкивался ранее.
В ночь после того, как я тихо лежал и слушал ее сказанное шепотом признание, я переместил ее вещи в свою комнату и закрыл дверь в надежде, что она снова обретет какое-нибудь очарование или внесет веселье, которым обладает, внедрив ее в каждый аспект своей жизни. Если она будет постоянно присутствовать рядом не только в течение дня, но и ночи.
Когда я точно уверен, что наконец-то встретил достаточно сильного противника, чтобы победить меня, это само по себе говорит о чем-то значительном. Хизер так хорошо доказывает свое превосходство, что я даже задаюсь вопросом о нашей реальности. Во время нашей повседневной жизни ее послушание и олицетворение совершенства никогда не колеблется.
На следующий день после того, как наша «семья собралась», все свадебные хлопоты, включая платье невесты и обувь, были отменены и повторно предоставлены… на мое одобрение.
Я наложил вето на каждый ее выбор, хоть и согласился бы с девяносто девятью процентами, но поскольку они принадлежали ей, то были отклонены.
Я выбрал цветочные композиции и не смогу точно сказать вам, какого они цвета, и тем более сказать, как они называются. Я сделал то же самое со всеми аспектами этой свадьбы, включая платье, туфли Хизер, визажиста и парикмахера.
Меня ничто не волновало, кроме того факта, что Хизер не имела права голоса в этом вопросе.
Остался день до нашего с Хизер бракосочетания. По настоянию моей матери, они с Хизер уехали рано утром, посвятив весь день спа-процедурам, за которым последует пребывание в самом роскошном отеле Сиэтла. Стилисты по макияжу и прическам встретят их завтра в полдень, до того как они накинутся на мою невесту с кремами, пудрой, румянами, щипцами для завивки и бог знает чем еще, пока лимузин привезет мою Хизер домой, и я сделаю ее своей женой, единственное, в чем она была против изменений ‒ навес из глициний в саду.
Когда Хизер и мама ушли, мы с отцом отправились на поле для гольфа, пытаясь занять наши праздные руки.
Я прервал телефонный разговор между Хизер и ее братом, прежде чем она успела упомянуть меня, нашего ребенка или свадьбу.
В ночь после инцидента с телефонным звонком я солгал Хизер, сказав, что пригласил ее братьев на семейный ужин и нашу свадьбу. Я сказал ей, что история, которую она придумала, сработала как заклинание, и ее братья не могли дождаться, чтобы увидеть ее.
Я видел, как ей было больно, когда ее брат не пришел на ужин, но все, что я смог сделать, это пожать плечами.
Завтра, когда они не придут на свадьбу, я не уверен, что смогу контролировать ее покорность.
Мой отец прочищает горло, отвлекая меня от мыслей к седьмой лунке, его глаза прикованы к мячу для гольфа, однако, как только он начинает говорить, я понимаю, что мяч это не то, что видят его глаза.
‒ Роман, я пытался, сынок. Клянусь Богом, я пытался быть отцом, которого ты заслуживаешь. Я выбрал лучшую женщину, не только самую красивую, но и самую умную и добрую. ‒ Он резко встает, бросает клюшку «Callaway» в сумку для гольфа и прищуривается, глядя на меня. ‒ Я подчистил одиннадцать из твоих двенадцати беспорядков, сынок. Один конструктивно, а десять ‒ легально. Хизер... она другая. Ты правда думаешь, что ты единственный Пейн, который навел справки? ‒ он усмехается, качает головой и смотрит на траву на полях для гольфа. ‒ Я знаю, кто она, знаю, почему она в твоей жизни. Но хоть убей, я не могу понять, как ты пришел к тому, чтобы переспать со своим врагом. Тем более создать с ней живую жизнь. Думаю, я пытаюсь сказать, что ты наломал дров, и тебе придется пожинать плоды в будущем. Я передал весь твой трастовый фонд и семейное наследство не только Хизер, но и ребенку, которого она носит сейчас, и любому ребенку, которого она будет носить и родит в будущем.
‒ Будь то твой ребенок или нет. Если я еще хоть один раз увижу ушиб, синяк под глазом или порез на ее теле, как я видел во Франции, с тобой будет покончено. Я пресеку не только твои связи с этой семьей, но и не дам ни цента от твоего наследства. ‒ Обе его руки гладят меня по плечам, прежде чем упасть вдоль тела. ‒ Сынок, ты саморазрушителен, но каким-то образом встретил свою вторую половинку. Твою единственную и неповторимую. И если ты думаешь, что я обращаю внимание, улавливая каждое шепчущее, ненавистное слово, которое, по твоему мнению, осталось неуслышанным, ты ошибаешься. Роман, пришло время тебе столкнуться со своими демонами и уничтожить их всех. Если ты этого не сделаешь, то никогда не будешь счастлив, я могу обещать тебе это.