Тут Гаршин поднялся и ушел, опираясь на костылек, я проводил его до лестницы, и мы обменялись взаимными пожеланиями более тесного знакомства.
Нельзя не упомянуть здесь о том, что в «Слове» начал писать В. Г. Короленко[211]. Произошло это при следующих обстоятельствах.
В типографии Демакова, где печаталось «Слово», служил корректором некто Юлиан Короленко. Конечно, корректировал он и «Слово». Журнал выходил аккуратно первого числа каждого месяца. Часто статьи присылались авторами в последние дни, сверх срока, и поэтому корректор, подписывая, рисковал, что книжка выйдет с опечатками, так как наборщики не в состоянии выправить набор в какой-нибудь час, а машина не ждет. Случилось, что в научной статье, вместо «озон», было везде набрано «огонь». В специальном журнале посмеялись над опечаткой, редакция огрызнулась, но Демаков стал изводить корректора, и Юлиан Короленко обратился ко мне за защитой.
Это был чрезвычайно вежливый с польской складкой и польским акцентом плешивый человечек. Он был неправ, но мало ли какие опечатки бывали и бывают, Демаков прекратил свои нападки, а Юлиан, посещая меня, рассказал, что брат его Владимир тоже профессиональный корректор, и у него есть охота самому писать; только из самолюбия боится, что его забракуют.
— Где же ваш брат?
— А он сейчас сидит.
— Где?
— Он политический, и, может, его скоро сошлют. Хорошо, ежели в места не столь отдаленные.
— Вы бы мне принесли что-нибудь из его писаний, — предложил я.
На другой же день он принес тетрадку.
При взгляде на нее опытный глаз сразу мог узнать, что она побывала уже в редакционном портфеле. На одном уголке сохранился номер поступления в редакцию, а на другом след стертой, написанной карандашом, резолюции.
— Рукопись уже была где-нибудь?
Юлиан Галактионович покраснел.
— Это я стер… Была в «Отечественных Записках» на просмотре у Михайловского. Брат приказал, если рассказ не подойдет, уничтожить, а я решил еще попытать счастья в «Слове», но боялся, что для вас отказ Михайловского напечатать повесть начинающего автора будет иметь значение. Мне следовало бы переписать первую страницу, чтобы не вводить в соблазн. Помилуйте, такой авторитет…
— Мнение Михайловского очень ценно, но и авторитеты ошибаются. «День итога» Альбова был забракован другими журналами, а, напечатаннный в «Слове», загремел, и, на мой взгляд, его даже переоценили. Оставьте рукопись.
Носила она название «Эпизоды из жизни искателя приключений». Очевидно, первые страницы произвели неблагоприятное впечатление на Михайловского: был робкий приступ к повествованию. Быка надо сразу брать за рога. Но когда я отрезал эти страницы, рассказ заиграл красками и, напечатанный, обратил на себя внимание критики.
Приятно вспомнить, что звезда Владимира Короленко взошла при некотором моем содействии.
Следующие рассказы его, присылаемые уже из Сибири, печатались в «Деле» и в «Русской Мысли». В «Отечественных Записках» Короленко ни разу не появлялся и сошелся с народниками уже в «Русском Богатстве» после запрещения «Отечественных Записок».
Вернулся же Короленко из Сибири уже в конце 80-х годов при Александре III. Об обстоятельствах возвращения писателя рассказывали мне Давидова, издательница «Мира Божьего»[212], и поэт Арсений Голенищев-Кутузов, секретарь царицы Марии Федоровны[213]. Слава Короленко была уже так велика, что было в глазах и либералов и реакционеров преступлением не беречь его. Какой-то рассказ его — кажется, о добром исправнике — был переведен на датский язык, понравился при копенгагенском дворе, и отсюда — покровительство, оказанное Марией Федоровной Владимиру Короленко.
Кстати, по просьбе Голенищева-Кутузова, писателем занялись «Московские Ведомости», где появились о нем восторженные фельетоны Ю. Николаева (Говорухи-Отрока)[214], бывшего когда-то социалистом и, по-видимому, искреннего ренегата, наподобие Тихомирова[215].
Глава двадцать восьмая
И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, Н. Д. Боборыкин. Вс. Гаршин.
О встречах с некоторыми писателями уместнее было бы рассказать в хронологическом порядке, но они не находились в непосредственной связи, с моею литературною деятельностью, и встречи с ними носили эпизодический характер. Этим великанам и волшебникам родного слова, к тому же, везде и всегда может быть оказано внимание.
Тургенев, по пути из Спасского-Лутовинова в Париж, остановился на несколько дней в Петербурге[216]. Главный издатель, или, вернее, собственник «Слова» К. М. Сибиряков, проведав, что писатель где-то благосклонно отозвался о нашем журнале, пригласил его к себе на раут.
211
В «Слове» был напечатан первый рассказ Владимира Галактионовича Короленко (1853–1921) «Эпизоды из жизни «искателя»» (1879. № 7), там же, уже находясь в ссылке, он напечатал очерк «Ненастоящий город» (1880. № 11) и рассказ «Временные обитатели «подследственного отделения»» (1881. № 2).
212
Александра Аркадьевна Давыдова (урожд. Горожанская, 1848–1902) — издательница (с 1892 г.) ежемесячного литературного и научно-популярного журнала «Мир Божий» в Петербурге.
213
Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913) — граф, поэт; с 1895 г. возглавлял личную канцелярию Императрицы Марии Федоровны и в этой должности оставался до конца своей жизни.
214
Юрий Николаевич Говоруха-Отрок (1850–1896) — литературный и театральный критик, публицист, прозаик, печатавшийся под псевдонимом Ю. Николаев.
215
Лев Александрович Тихомиров (1852–1919) — в молодости народоволец, в эмиграции издавал с П. Л. Лавровым «Вестник народной воли»; в 1888 г. отрекся от революционных убеждений и, вернувшись в Россию после помилования Высочайшим повелением от 10 ноября 1888 г., стал убежденным монархистом. В «Московских ведомостях» за 1895 г. напечатал «объяснение» «Почему я перестал быть революционером» (№ 217, 224, 231 и 238).