– Привет моим братьям, сыновьям и прочим знатным людям! – сказал он своим громким, властным голосом. – Я собрал вас здесь в связи с неотложными делами и важными событиями!
И он стал подробно рассказывать о затруднениях казны, о плохом и нерегулярном поступлении денег и товаров с провинций, об угрозе голода, ввиду плохого урожая прошлого года, об опасных делах крестоносного немецкого рыцарства.
Все это князь Роман уже слышал от других литовских князей, и поэтому он никак не мог понять, в связи с чем его вызвал в свою столицу великий князь Ольгерд. Глядя на одетого в расшитый золотом красный кафтан и красивые, с золотыми полосками, штаны великого князя, Роман Молодой постепенно успокаивался и чувствовал себя в состоянии, близком ко сну. Однако он не закрывал глаз и с любовью взирал на своего высокого покровителя. Ольгерд Гедиминович, произнося речь, смотрел как бы над толпой, его глаза, серые и задумчивые, словно витали где-то высоко, и, казалось, он отрешился от всего, не связанного с его настоящей речью. Но вот он перешел к событиям, произошедшим в соседних русских княжествах, и его глаза сразу же оживились, засверкали. – К нам пришло немало новостей от наших соседей, – сказал он, – и новостей весьма тревожных! На Руси свирепствует заразное поветрие! Это – страшная беда! У нас ведь тоже еще раньше побывала «черная смерть, но такого урона, как это случилось на Руси, мы не имели. У нас полегли только дряхлые старики и хилые младенцы…Нам повезло, что был неплохой урожай…Поэтому сытые люди, как знать, так и чернь, почти не пострадали…
Далее он рассказал об усилении Московского княжества, о том, как Симеон Гордый сумел без войны навязать великому смоленскому князю Ивану мир и тем самым ослабить влияние Литвы на Смоленское княжество. Но он особенно подчеркнул, как большую неудачу в своей внешней политике, улучшение отношений Брянского княжества с Москвой.
– Раньше москали враждовали с Брянском, – отметил он, – и мы знали, что всегда будем иметь надежного союзника против Москвы в лице брянского князя. А теперь не успел новый князь Василий войти в Брянск, как сразу же послал своих людей к Семену, предлагая москалям не только мир, но даже союз!
– Неужели это так?! – вскрикнул сидевший на краю первой же скамьи брат великого князя Кейстут Гедиминович. – Мы упустили Брянск! Почему же мы не послали туда своего человека?!
– Так получилось! – поморщился, недовольный тем, что его перебили, великий князь. – Мы совсем не ожидали такой прыти от Ивана Смоленского! Еще не остыло тело нашего друга Дмитрия Красивого, а там уже уселся этот хитрец Василий!
– Кто же сообщил старому Ивану о смерти Дмитрия? – вновь вскричал раздраженный князь Кейстут. – Может, сами брянцы послали за тем Василием?!
– Не спеши, брат, – поднял руку Ольгерд Литовский, – и не мешай мне говорить! Там, в Брянске, случилась еще одна беда. Вслед за князем Дмитрием умер их владыка Иван. А митрополит Феогност, сидящий в Москве, воспользовался этим, и быстро утвердил на брянское епископство своего человека! А новый епископ сразу же подучил брянских бояр, чтобы они пригласили на княжение союзного Москве смоленского ставленника! Вот бояре и поехали за князем Василием в Смоленск…
– Тогда понятно, – кивнул головой Кейстут, – что это все – козни Москвы! Я тебе говорил, что нам следовало хорошо подумать о своих православных христианах и заполучить своего митрополита, покорного Литве…А наш митрополит тогда назначил бы епископа в Брянск…
– Я предпринял в этом направлении определенные шаги, – усмехнулся князь Ольгерд, и его золотая корона, венчавшая голову, блеснула драгоценными камнями. – У нас уже есть нужный человек, тверской монах Роман, сын тамошнего боярина. Он сам напросился в митрополиты нашей славной литовской земли и готов поехать в Царьград за высоким саном!
И великий литовский князь стал рассказывать о том, что «в Царьграде нынче произошли беспорядки», что законный царь Иоанн был изгнан своим тестем, который и стал править Византийской Империей. – А теперь, – подвел итог тем событиям Ольгерд Гедиминович, – у греков – полная сумятица и беззаконие, а все дела решаются только с помощью денег! Поэтому мы дадим нашему Роману достаточно серебра, чтобы он подкупил всех знатных греков и корыстного патриарха! Пусть же этот Роман станет митрополитом и будет достойным противовесом православной Москве! А потом подумаем и о брянском епископе!
– А как быть с брянским князем? – вновь нарушил рассуждения своего брата князь Кейстут.
– С князем Василием? – вскинул брови Ольгерд Гедиминович. – У нас есть для Брянска свой, законный князь! – Он бросил взгляд на Романа Молодого. Тот встрепенулся. Великий князь, встретившись с ним глазами, неожиданно как бы потеплел и заулыбался. В свою очередь, Роман Михайлович тоже улыбнулся и почувствовал себя не гостем, но сыном великого литовского князя. Как бы отвечая на его мысли, князь Ольгерд после минутной паузы сказал, вытянув перед собой правую руку и указав ею на князя Романа: – Вот перед вами мой приемный сын Роман! С таким же именем, как у того тверского попа! Вот с этими Романами, мои братья и друзья, мы нанесем достойный удар по той злокозненной Москве и, без сомнения, овладеем Брянском!