Глава 34
Шарлотта вытащила Библию и села, стараясь скрыть свое волнение: ей показалось, что герцог Вильерс стал выглядеть чуть-чуть лучше, чем во время предыдущего визита, и она пыталась понять, насколько верно было первое впечатление. Мысль о возможном улучшении его состояния заставила ее сердце забиться сильнее, и Шарлотта корила себя за безрассудство, ведь она едва знала этого человека. Разве можно назвать знакомством четыре визита к одру умирающего?
– Я все так же плох, – сказал герцог, угадав ее мысли. – И, как всегда, несносен, брюзглив и невосприимчив к христианским наставлениям.
– Я опять принесла Святое Писание, – строго сказала Шарлотта, – которое, безусловно, послужит вашему утешению.
– Вы не могли бы прочесть то место, где царь Давид наблюдает за купающейся Вирсавией? Мальчиком я очень любил эту сцену.
– Ни в коем случае. Лучше послушайте Евангелие от Луки.
И мисс Татлок принялась читать чудесное предание о рождении Иисуса Христа:
– «Во время правления Ирода, царя иудейского…»
К ее удивлению, Вильерс даже не пытался роптать.
Через некоторое время вошел слуга, подал больному стакан воды, и герцог стал пить.
– Настоящая рождественская история, – насмешливо сказал он между глотками. – Вы считаете, мне полезно послушать про чудеса?
– Во всяком случае, вам это не повредит. К тому же Рождество уже не за горами.
– Ребенком я любил Рождество, – мечтательно заметил Вильерс, протягивая слуге пустой стакан. – Особенно мне нравилось загадывать желания.
– Чего же вам хотелось больше всего?
– Летать. И еще знать язык животных. А вам?
– У нас этот обычай не поощрялся, во всяком случае, на Рождество. Но я все равно сохранила о рождественских праздниках чудесные воспоминания.
– Вы сегодня какая-то чопорная.
– Я всегда такая. Вы позволите мне продолжить чтение, ваша светлость?
– Конечно, только, пожалуйста, больше никаких «ваша светлость».
– «И выросло сие дитя, и обрело великую силу духа, – прочитала Шарлотта. – И был велик его разум, и пребывала с ним милость Господня…»
Она читала, не вдумываясь в значение слов, которые произносила, потому что ее голова была занята Вильерсом. Как он худ, как туго обтянуты мертвенно-бледной кожей его скулы… Неудивительно, ведь он умирает… От этой мысли у Шарлотты заныло сердце. Но разве она не знала с самого начала, что герцог – не жилец?
Она снова умолкла и отодвинула книгу. Через мгновение Вильерс открыл глаза – у него действительно были замечательно длинные ресницы – и попросил:
– Пожалуйста, читайте дальше.
– Мне показалось, вы устали…
– Я хочу знать, чем закончится история, – серьезно ответил он и разразился смехом, увидев, как изменилось выражение ее лица.
– Вы должны попить, – напомнила она.
Герцог послушно взял стакан, а Шарлотта стала лихорадочно думать, как вернуть в его глаза только что промелькнувшую в них искорку жизни.
– А почему вам хотелось летать? – спросила она.
– А кому бы не хотелось? Иметь за спиной крылья и целый небосвод, чтобы лететь, куда душе угодно, парить в потоке воздуха, как птица, а потом, налетавшись вдоволь, усесться на ветку, чтобы поболтать с друзьями. Несомненно, такие разговоры намного интересней тех, что ведутся в лондонских особняках.
– Чудесное желание!
– Вам тоже наверняка чего-нибудь хотелось, – сказал герцог.
Решив, что неискренний ответ только испортит дело, Шарлотта ответила честно:
– До шестнадцати лет я ничего особенно не загадывала.
– А в шестнадцать, наверное, влюбились? – предположил герцог.
– Нет, но мне захотелось встретить человека, который бы меня полюбил. Я была уверена, что смогу ответить на его чувство, каким бы он ни был.
– Бедная Шарлотта! – пробормотал герцог с некоторым оживлением. – И что же, такого мужчины не нашлось?
– Однажды мне показалось, что мое желание исполнилось. Это случилось, когда я встретила лорда Барнаби Рива.
– Лорда Рива звали Барнаби? Никогда не знал. Так вот, значит, какого Барнаби мне надо благодарить за то, что вы откликнулись на мою записку.
– На одном балу мы протанцевали с ним всю ночь, – продолжала Шарлотта. – Я надеялась… Но он через несколько дней покинул Лондон и, говорят, сошел с ума.
– Не хочу портить милые вашему сердцу воспоминания о первой любви, но я считаю, что лучше остаться в одиночестве, чем связать свою жизнь с безумцем. Уверяю вас, со мной многие согласятся.
Его руки лежали на стеганом покрывале пугающе неподвижно, и Шарлотта торопливо ответила:
– Вы совершенно правы. После того случая я перестала просить о любви, просто хотела встретить какого-нибудь слепца, чтобы он хоть по ошибке принял меня за женщину, которую мог бы полюбить.
– Милая, не принижайте своих достоинств, – со слабой улыбкой заметил герцог. – Когда в споре со мной вы гневно сверкаете глазами, я понимаю, что находит в вас Элайджа.
– Элайджа?
– Герцог Бомон. Полагаю, я мог бы на вас жениться.
– Вы же… – с ужасом посмотрела на Вильерса Шарлотта. Он был обречен, но как ему об этом сказать?
– Да-да, я умираю, умираю, – легко, без отчаяния согласился он. – Что печально сказывается на моем социальном положении. Быть полуживым так же ужасно, как быть полоумным вроде Рива: в обоих случаях тобой начинает пренебрегать общество и женщины не желают брать тебя в мужья.
– Нет, на самом деле вы вовсе не хотите на мне жениться, – опомнилась Шарлотта. – К тому же вы гораздо выше меня по положению. Я бы никогда не осмелилась даже думать о такой партии.
– А мне казалось, что женщинам нравится выходить замуж за тех, кто выше их по положению, ведь это обеспечивает лучшее будущее потомству.
– Как вы однажды подчеркнули, у меня нет детей, – напомнила Шарлотта. – Так с какой стати мне беспокоиться об их будущих титулах?
– Думаю, вы удивитесь, но прошлой ночью, когда я корил себя за то, что не побеспокоился о наследниках, мне вдруг пришла в голову мысль, что они у меня есть.
– Неужели?
– Незаконнорожденные, разумеется. Так иногда бывает.
Шарлотте показалось, что герцога снова стало лихорадить, поэтому она предложила:
– Давайте вернемся к Библии, хотя, наверное, спасать вашу душу уже поздно.
– А если бы я нашел вам мужа – это бы искупило мои грехи?
– Лучше позаботьтесь о своих несчастных детях, – посоветовала Шарлотта и с некоторым трепетом спросила: – Сколько их у вас?
– Не так много, чтобы составить хор, но и не так маю, чтобы ограничиться солистом. Кстати, вы поете?
– Нет.
– Жаль. У меня есть на примете один славный молодой человек, которому нужна жена, но он любит петь.
– К сожалению, у меня нет особых музыкальных талантов.
– А как насчет лошадей?
– Что именно? Лошади они и есть лошади.
– Понятно, вы не любительница верховой езды. Но зато, как мы знаем, у вас есть ораторский талант и вы дали Бомону несколько хороших советов насчет его речи… Что вы думаете по поводу молодого, подающего надежды политика? В Лондоне их множество.
– Но им всем нужно большое приданое, – без энтузиазма заметила Шарлотта.
– Вы можете его получить.
– Нет, если речь идет о том, как это обычно делается.
– Я могу дать вам приданое, – уточнил герцог, глядя на нее широко раскрытыми черными глазами, которые показались Шарлотте бездонными.
– С какой стати?
– Вы мне нравитесь. Имеет же умирающий право на слабости и причуды?
– Спасибо, – поблагодарила она и с грустью добавила: – Не кажется ли вам, что это противно – покупать мужа, даже если эти деньги – щедрый подарок от души?
– Но ваш жених ничего не узнает! Вы купите себе новые красивые платья, подрумяните щеки, приведете в порядок волосы. О, ваша прическа – ничего ужасней я еще не видел.
Шарлотта не стала оправдываться – зачем рассказывать, что утром, боясь не застать его в живых, она сама торопливо, дрожащими от волнения руками уложила себе волосы и под возмущенные крики сестры выскочила из дома.