— Сам-то женат?
Вопрос меня смутил. Не то чтобы он звучал некорректно или мне было что скрывать — неожиданно как-то. Я скривил губы.
— Был. Два раза. Первый раз по молодости, второй — по глупости. От второго брака сын, в институте учится. Со мной не общается. Тебя какой случай интересует?
Аркашка пожал плечами.
— Просто спросил.
Он вытащил из-за пазухи бутыль, протянул мне.
— Выпьешь?
Снова самогон. Честно говоря, выпить хотелось. Вопрос в том: что за самогон? Хороший и пьётся легко, и похмельем с него не страдаешь. А плохой, особенно на патоке… Выбор напитка — особая философия. Кто-то предпочитает коньяк, кто-то брагу, всё зависит от вкусов и полноты кошелька. Но дело в том, что коньяк может оказаться поддельным, а брага выстоянной на мёду. И кто в этом случае выиграет, а кто проиграет?
— Давай.
Я отвинтил пробку, понюхал: не угадал, не на меду. Но раз взялся… За отсутствием стакана, я приложился к горлышку. Главное в питие самогона — не дышать. Выпил, сосчитал до пяти, выдохнул — и снова до пяти. И только потом можно сделать вдох. Я так и поступил; по горлу к желудку прокатился горячий комок и вернулся обратно противной отрыжкой. Я скривился, зато в груди потеплело, голову чуть-чуть повело, глазки сузились. Дышать стало легче, и я сделал ещё один глоток.
— Закусить есть чем?
Аркашка протянул покусанное яблоко. Я не стал брезговать, хотя в надкушенных местах яблоко густо покрывали табачные крошки. Я съел яблоко целиком и сказал, словно в оправдание:
— Давно не пил, с полгода, наверное.
— Бывает, — философски заметил Аркашка. — Я коли сезон начинается, по неделе не пью, а то и по две.
— Что за сезон? — уточнил я.
— Так, — Аркашка махнул рукой. — Летом. Забор поправить, крышу перекрыть…
— Так ты плотник?
— И плотник тоже.
Мы выпили ещё по глотку. Самогон уже не казался противным, а окружающий мир всё больше окрашивался в яркое. И воздух, поначалу такой вязкий из-за переполнявшей его пыли, вдруг стал пахнуть вишнёвым цветом. Не сомневаюсь, он пах так и раньше, только чтобы почувствовать это, пришлось приложиться к бутылке.
Аркашка кивнул на мою беседку.
— Хочешь, поправлю? Одну столбушку заменить, и на место встанет.
Я зевнул.
— Тебе это надо?
— Ты мне в долг давал.
Действительно, денег я от него вряд ли дождусь, так что пускай отрабатывает. Нужно было с самого начала привлечь его к ремонту. Зачем браться самому, если специалист есть? Бутылка самогонки — и все заботы в сторону.
Мы снова выпили, помолчали каждый о своём и опять выпили. Со стороны двора донёсся скрип цикад, тени удлинились. Возле двухэтажного особнячка зажёгся фонарь, он всегда зажигается, когда вечер уверенно переходит в сумерки.
Аркашка начал засыпать. Он прислонился к перилам, но голова всё время падала на грудь — это мешало, и он, оставив приличия, растянулся на ступеньках во весь рост. Нет, мне такой товарищ не нужен, пить так пить, а спать и дома можно. Я потряс его за плечо.
— Чего разлёгся? Вставай.
Аркашка не отозвался, только засопел громко. Лицо его приняло умильное выражение, как у ребёнка, который после долгого игрового дня наконец-то добрался до постельки — такое же открытое и беззащитное. Посмотрев на него, я вновь почувствовал себя спасателем. Как не крути, а работа пожарного накладывает на тебя целый комплекс обязанностей, и пусть ты ушёл на заслуженный отдых, привычка остаётся, и обязанности продолжают тебя теребить, ибо давно и навечно поселились в твоей крови.
Я взял Аркашку под мышки и рывком поставил на ноги, потом подсел под него, перекинул тело через плечо, встал. Несмотря на свой не крупный вид, Аркашка оказался тяжёлым. Я почувствовал, как его тяжесть отозвалась напряжением в спине, и подумал: не лучше ли вернуть его на землю и попытаться довести до дома на своих двоих, чем нести вот так, на плече? И вздохнул: не лучше.
Поправив груз, я вышел на улицу. Кто-то из темноты спросил шутливо:
— Чего несёшь?
— Хлам.
Я хотел сказать «в хлам», имея ввиду тот факт, что Аркашка упился до подобного состояния, но я и сам был в состоянии не на много лучшем, поэтому оговорился, а поправляться не стал. Бог с ним. Русский человек и так поймёт, а иностранцу всё одно не объяснишь. Шутливый голос пожелал нам доброго пути и исчез за стрёкотом цикад.
Жил Аркашка далеко, на другом конце улицы. Прежде чем я донёс его до дома, хмель из моей головы изрядно повыветрился. Хорошо хоть бутылка со мной. Положив Аркашкино тело на родной порог, я сделал глоток и постучал в дверь. Открыла та же миловидная женщина, что и утром: те же глаза, те же скулы, светлые волосы спрятаны под косынку… Определённо, сейчас она понравилась мне ещё больше. Как там Аркашка её назвал? Нюрка?.. Анна, Аннушка… Ладно, пусть будет Нюрка.