Мне он присесть не предложил, впрочем, второго стула всё равно было.
— Нелюбович Роман Евгеньевич, — ответил я. — Проживаю по адресу: город Пужаны, улица Светлая, четырнадцать. Небольшой домик с беседкой и яблонькой.
— Проверим. Род занятий?
Зазвонил телефон. Голубев снял трубку.
— Да… Да, Николай Николаевич… Нет, тут… Ага… Хорошо… Хорошо, я понял.
Разговор продолжался секунд двадцать, ещё столько же Голубев, положив трубку, морщил лоб и разглядывал стол. Потом вновь обратился ко мне.
— Итак, Роман Евгеньевич, вы понимаете, что документы необходимо носить с собой?
Я понимал. Я даже слышал от кого-то эту парадигму. Но на сколько она важна? И вообще, верна ли? Поэтому развёл руками.
— Это же формальность.
К этому времени мы оба успокоились, отринули личные обиды и говорили спокойно, свободно и не глядя друг другу в глаза. Голубев всё время пытался увидеть что-то на уровне моего пояса, а я разглядывал его редеющую макушку.
— При отсутствии документов, мы имеем право задержать вас на три часа для выяснения личности.
— Хотите сказать, что одинокий мужчина среднего возраста, бредущий под дождём от кладбища в сторону города, представляет для общества угрозу?
— Потенциально может быть опасен любой…
Голубев ни с того, ни с сего вдруг углубился в историю полицейского сыска, взялся вспоминать прописные истины, выдавать что-то из области правовых догм… Я задумался: а зачем он вообще привёз меня сюда и ведёт эти нравоучительные беседы? Выписал бы штраф на месте да отправил восвояси. Или сдал бы меня дежурному, раз уж такой дотошный. Что-то мне с трудом вериться, что у заместителя начальника районной полиции иных дел кроме как читать нотации незнакомым людям больше нет. Ну не малохольный же он в самом деле?
— Кто-нибудь может подтвердить вашу личность? — спросил Голубев.
Я подумал об Анне. Она бы смогла. Даже не сомневаюсь, что при всех наших трениях, она бы приехала в этот поместный филиал женщины с завязанными глазами и всё бы подтвердила. Но будь я проклят, если втяну её в свои проблемы. Нет. Тогда кто? Лёха.
— Есть, — кивнул я.
— Имя, фамилия?
Я кашлянул в кулак. До сих пор, как это ни странно звучит, я не удосужился узнать фамилию Лёхи, а между тем он меня предупреждал, что надо интересоваться теми, с кем пьёшь, особенно, если это твои друзья.
— Не помню фамилию, — признался я. — Но если дадите позвонить, то этот человек обязательно придёт, — и, видя недоверие на лице Голубева, добавил утвердительно. — Обязательно.
Голубев кивнул, разрешая. Я достал телефон, набрал номер Лёхи.
— Ты где? — сразу откликнулся тот.
— В тюрьме.
Дополнительных разъяснений Лёхе не понадобилось, он лишь буркнул глухо:
— Сейчас буду, — и отключил трубку.
Ждать действительно пришлось недолго. Лёха пришёл прямо с поминок, с запахом алкоголя и налётом траура в глазах, и от самых дверей ринулся в атаку.
— Толик, ты чё, охренел? Ты с каких пор нормальных людей по тюрьмам сажать начал? Ты вообще знаешь кто это?
То, что для Лёхи капитан полиции Голубев обыкновенный Толик, меня не удивило. В малых городах все если не родственники, то в один детский садик ходили точно. Удивила реакция Толика. Он покраснел.
— Лёш, это, слушай, но…
Голубев явно не ожидал, что выручать меня придёт Лёха. Он сдался; его надменность растаяла, и сам он весь поник.
— Какие «но»? Лошадь что ли запряг? Давай, открывай свою клетку.
— Да я… Лёш, я не держу его. Я просто хотел документы… — и уже мне. — Можете идти, Роман Евгеньевич. Пожалуйста.
Я не стал говорить «спасибо». Не он меня отпускает, а мой друг Лёха. Когда мы вышли на улицу, я прокомментировал в восхищении:
— Лихо ты с ним.
Лёха отмахнулся.
— Какое там… Просто в детстве в футбол вместе играли, да и сейчас по выходным встречаемся.
Я всегда знал, что футбол сближает; командные игры в принципе способствуют укреплению дружбы и взаимовыручки. У нас в пожарке каждый караул тоже команда. Вместе гуляют, вместе грустят, вместе под богом ходят. Но Толик этот, не смотря на весь футбол, больше к судейскому комитету тянется, видимо, травмировали его когда-то.
— Похоже, он у вас чаще головой играет, — усмехнулся я.
— Это как?
— Мозги у него взбаламучены, не управляет он ими. Вы уж когда опять на поле выйдите, старайтесь ему по голове мячом не попадать.
— Брось. Толик мужик не злой, только иногда извилины в мозгах замыкают. Не обижайся на него.
— Да я уж… Ты с поминок?
— С поминок. А ты зря не пошёл, Анька тоже там была.