Аркадий Львович оценивающе посмотрел сначала на дочь, потом на представителя, сомнений быть не могло, рабоче-крестьянского класса. Но протянутую руку пожал и, буркнув что-то вроде: «ну-ну!», распахнул шире калитку.
Сашка ухватил за руку Саньку и потащил за собой по дорожке.
- Пакет давай, - шепнула Григорьева, пока отец возился с воротами.
- Ну хоть расскажи, что там, - отозвался Сашка, совсем как настоящий заговорщик.
- Сейчас увидишь, - подмигнула она. Едва вошли в прихожую, Санька обернулась, выглядывая папу Аркашу. Тот неспешно шел следом с тем самым скептическим и скучающим видом, каким обычно выносил приговоры в суде. Адвокатша, истинная дочь своего отца, изобразила на лице скучающее равнодушие, что совершенно не вязалось с ее дальнейшими действиями. Мгновение и из пакета было вынуто что-то белоснежное и пушистое. И водружено на голову Григорьева-судьи. Белым и пушистым оказался дурацкий парик с пышными буклями.
- А главное не холодно. И вместо шапки можно носить, - спокойно сообщила Санька и отступила на шаг, открывая вид в зеркало – огромное зеркало, висевшее на стене напротив.
Папа крякнул, увидев себя в отражении.
- Спасибо, дочь, - сдержанно сказал он и снял с головы «подарок».
- Санёёёёёёк приехала! – донесся до них детский голос, и через секунду Саньку чуть не сбил с ног мальчишка, выкатившийся откуда-то из другой комнаты. И немедленно выхватил из Санькиных рук пакет, в котором оставались планшет и наушники.
- С новым годом и с днюхой, мелочь, - хмыкнула Григорьева-адвокатша.
Сашка с любопытством разглядывал сбор семьи, когда из еще какого-то коридора этого безразмерного дома появилась младшая жена. В рваных джинсах, рабочей блузе и взлохмаченными волосами.
- Здравствуйте, Александра. А вы, как всегда, без предупреждения, - обиженно прошелестела она. – Еще и не одна!
- Здравствуйте, Лидия! – жизнерадостно ответила ей Санька. – Это мой Саша, и он сыт, я его дома накормила. Потому даже не думайте беспокоиться, – Санька обернулась к парню, снова подмигнула и выдернула из его рук садовые фонари. – Папа Аркаша сказал, что вы теперь ландшафтным дизайном увлекаетесь. И я взяла на себя смелость… В общем, вот!
Подарок был всучен самым любезным образом.
Взгляд, брошенный Лидией на мужа, был красноречив и ничего хорошего не предвещал. Отец, в свою очередь, одарил подобным взглядом Саньку.
- Ну нам пора! – нарушил тишину Сашка. – А то еще мое семейство не охваченное. Обидятся.
- Ага, - подтвердила девушка и, вцепившись в его локоть, добавила: - Ну, всем пока! Хороших праздников. Нам еще в… где они у тебя живут? – она посмотрела на Сашку.
- В Киеве, не переживай, - рассмеялся он.
- Нормально. Ну пока! – она махнула рукой родственникам. И в гробовой тишине, прерываемой лишь трещанием коробки от наушников, которую разделывала «мелочь», они вышли из дома.
В машине Санька откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. Теперь она молчала.
- Домой или еще куда надо? – спросил Сашка.
- Хватит с меня на сегодня впечатлений, - она криво усмехнулась и распустила тугой хвост одним коротким и немного нервным движением. Тряхнула головой. И нарисовала на губах улыбку. Получилось даже убедительно. – А в прошлом году я ему молоток подарила. Ну, не судейский, а такой себе… вполне настоящий молоток. Думала, это смешно. Полтора месяца обижался.
Сашка коротко поржал.
- А я б тоже на молоток обиделся.
- Ну что плохого в молотке? В хозяйстве пригодится, - хохотнула Санька уже веселее и тут же уронила лицо в ладони: - Блиииииин. Я дура… Я тебя не поздравила нормально…
- Да не парься! Гномша – тоже подарок так себе. Ты уж не обижайся, ладно?
Она отняла руки от лица и внимательно посмотрела на Сашку, будто впервые видела. А потом порывисто потянулась к нему и поцеловала в щеку. Щека была колючая и теплая. И ужасно ей понравилась.
- Боне подружка приглянулась. Сказал, что будет невеста, - подмигнула ему Санька.
- Точно? – он взял ее за руку и чуть сжал пальцы. – Слушай, Алекс, мне совсем не хочется просто отвезти тебя домой – и всё. Может, сходим куда?
- Сегодня первое… Везде куча народу… Может, поехали к елке, хороводы водить?
- Поехали!
На главной площади страны они оказались, когда солнце уже садилось. До этого успели пообедать в кафе в торгово-развлекательном центре – первом попавшемся, лишь бы там было тепло. Обсудить Санькину карьеру, пару недавно вышедших на экраны боевиков и цены на бензин. Залить обед и разговоры горячим шоколадом. А потом и кофе без сахара, потому что после шоколада хотелось пить. «Вообще-то он нормальный отец, все делает, что положено, - зачем-то обмолвилась Санька, когда ржали с буклей на голове Григорьева-судьи. И тут же добавила: - Только он… мне кажется, он жутко боится Лидку свою».
После был марш-бросок пешком по городу. Машину бросили возле ТРЦ. Дни выдались на редкость «зимние». Весело мигали лампочками олени. Сашка фотографировал Саньку на камеру телефона на каждом шагу. А потом он ее поцеловал…
Просто притянул к себе и поцеловал. Так, как хотелось еще вчера. Его губы были горячими, ее холодными и слегка горчили от кофе. Ему казалось, он целует ее целую вечность. И совсем не хотелось отпускать. Прижал к себе крепче и шепнул, щекотнув дыханием ухо:
- Здо́рово, что у тебя машина сломалась!
- Ага… - только и смогла ответить Санька перед вторым поцелуем. А впереди был еще один выходной день!
Второй день при Медведе
- А потом ввалился Закревский и заорал, что никакого развода не будет, - вздохнула Санька, сделала глоток пива прямо из бутылки и заключила: - Этот вариант меня бы устроил больше всего. Когда три года назад он на ней никак жениться не мог, то неадекватный был. От него в офисе все шарахались. А теперь боюсь предположить, что он устроит, раз она с ним развестись решила. Зная Ярослава, ничего хорошего. Раздолбает здание суда, лишь бы не разводиться.
- Если она с ним жить не хочет, развалины суда ее не заставят, - пожал плечами Сашка.
- В который раз убеждаюсь, что брак - говно. Хоть зашивайся от любви.
- Это твоя машина – говно. Потому что ни хрена ездить не хочет. И то, подремонтировать – и снова пыхтит.
Сашка кинул в рот последний пельмень и поднялся из-за стола.
- Ок. Я поняла. Больше по поводу драндулета не пристаю.