- Дура! – буркнул Сашка и навис над Санькой. – Дело не в твоем драндулете, и ты сама это знаешь.
Она вскинула на него взгляд и в ужасе подумала, что никогда раньше не замечала, почему серые радужки его глаз кажутся такими неприлично яркими для серого – голубоватые вкрапления усиливали цвет. И правда, дура. Три года рассматривала.
- Саш, я… - промямлила Санька. Но ее перебил звонок в дверь.
Радкевич хмуро прошел в коридор и открыл. На пороге стояла Инна.
- Привет! – радостно сказала она и, подпрыгнув, поцеловала. – Васю бабушка забрала, а я к тебе. Как дела?
Но тут улыбка стерлась с ее губ – она увидела в углу женские сапоги.
- Нормально дела, проходи. А Ваську зря бабушке сбагрила. Пошли бы на площадку… погуляли.
И тоже уставился на Санькины сапоги.
- Я с тобой хотела побыть. Вдвоем. А чем это у тебя… пахнет? – она повела носом и поморщилась.
- Пельменями полуфабрикатными.
- Псиной!
Будто в подтверждение ее слов из кухни высунулась голова Медведя. Голова была озадаченной.
- Мы уходим, уходим, уходим! – раздался голос Саньки, а следом в коридор вышла и она сама. – Добрый вечер, Инна.
- Здравствуйте, - подчеркнуто доброжелательно отозвалась «медичка».
- Ключи не забудь, - кивнул Сашка на тумбочку.
Санька только поморгала, сгребла ключ и сунула в карман. Потянулась за сапогами, обулась. Нацепила на зверя поводок. Зверь не особо сопротивлялся. Морщился и недовольно фыркал. Поскольку не особенно понимал, на каком основании его уводят. И запах этой… в розовом пальто ему не понравился.
- Хорошего вечера, - торжественно пожелала Санька «адвокатским» тоном. После чего поволокла пса за дверь. Тот только позволял себя тащить.
- И тебе того же, - сказал Сашка и закрыл за ними.
- Надо проветрить! – объявила Инна. – Твоя Санька без приключений не может. Если собаку, то самую здоровую.
- Тебе какая разница? Ее же собака.
- А воняет у тебя.
- Выветрится!
- То есть, теперь не только машина, но и собака, - проворчала Инна, снова приподнялась на носочки и поцеловала его. – Ты святой, все пользуются.
- Я не святой, но пользуются, - он чмокнул ее в щеку и повесил на вешалку пальто.
- И опять пиво пили на пару, - хмыкнула она.
- Выключи медичку. И воспитывать меня не надо.
- Не буду. Я знаю, мужики этого не любят. Но меня-то пиво пить вы не берете.
- Ну ты б уже определилась, пить его будешь, или от него живот растет, - рассмеялся Сашка.
- Ну зануда я, зануда. И эта зануда страшно соскучилась, - медичка улыбнулась и похлопала темными ресницами. Пальцы ее тем временем неторопливо расстегивали пуговки голубой блузки.
Некоторое время Сашка внимательно наблюдал за ее движениями, потом резко наклонился, распахнул блузку. Короткими поцелуями спустился вдоль шеи, прикусил грудь и, дернув за руку, уволок в комнату.
А в окне квартиры номер 62 дома напротив как раз зажегся свет. Санька впустила в прихожую пса, вошла сама и тяжело выдохнула. Потом неспешно переоделась, насыпала Медведю корм в миску. И под его громкий хруст включила дивидюшник. Никакое исковое заявление от Закревской составлять она не была намерена до полудня следующего дня – типа давала последний шанс бывшему шефу. И весь вечер наблюдала за жизненными и любовными перипетиями неугомонной Бриджит Джонс. До тех пор, пока не заснула в кресле.
Третий день при Медведе
Приблизительно в 7:45 Санька дежурила у окна. Медведь расположился рядом и выслушивал стон, который звался у нее песней. Песня была грустная. Из репертуара Селин Дион. В исполнении все той же Саньки. В 8:03 из подъезда дома напротив вышла «медичка». Санька поморщилась при виде розового пальто и темных волос, заплетенных в косу, спускавшуюся по спине ниже лопаток. Каждый раз, когда она видела Инну, что-то в ней переворачивалось. И единственной мыслью, которая колотилась в ее страдающем мозгу, было то, что эта женщина у Александра Радкевича – конечная остановка. Год почти. Ни одной так долго не было. Вероятность того, что они сыграют свадьбу, когда Саша вернется из своего следующего рейса, казалась ей катастрофически высокой. Потому что Инна дождется его. Обязательно дождется. Вцепилась так, что уже не выпустит.
- И будет права, - пробормотала Санька, глядя, как та топает по тропинке от дома, срезая угол.
Три года назад у Григорьевой был выбор. Она выбрала. Кто ж виноват, что выбрала неправильно? Теперь оставалось только смотреть в окно на его жизнь.
Впрочем, этак досмотришься, что на работу опоздаешь.
- Ладно, Медведь. Пошли. Попробую тебя пристроить на сегодня… если не пошлет после вчерашнего. Я ведь перегнула, да?
Пес равнодушно поднялся и пошел в прихожую. Он был решительно солидарен с ней в том, что накануне она перегнула. Зачем было уходить так рано, когда в холодильнике точно еще оставалась колбаса, Медведь не представлял.
Через десять минут Санька стояла под дверью Сашки, ожидая, когда тот откроет.
- Привет, Алекс! – сегодня Сашка был одет и выбрит.
- Доброе утро. Мы тут… вот.
Он кивнул и протянул руку за поводком. Она вложила его в Сашкину ладонь и на мгновение их пальцы соприкоснулись. Только на мгновение. После этого ее рука сразу отправилась в карман пальто.
- Сегодня разведка боем. Хочу найти Закревского, - зачем-то сообщила она. – Пусть разбирается с женой. Исковое заявление я даже составлять боюсь.
- Нахрена? Пусть разводятся! – удивился Сашка.
- Ага! Чтобы потом меня Ярослав укокошил, когда мы суд выиграем?
- Неужели он верит в святость брачных уз? – еще больше удивился Сашка.
- Он ее любит, - махнула рукой Санька. – И мелкого.
- Я не врубился. На чьей ты стороне?
- Как всякий джедай – на светлой.
Радкевич посмотрел ей прямо в глаза и спросил:
- Ты уверена, что точно знаешь, где она?
- Я не первый год веду адвокатскую практику. И знаю, что развод – это плохо. Еще хуже, чем брак.
- Вечером расскажешь, - буркнул Сашка.
Санька резко закрыла рот, явно собравшись что-то еще добавить, но после его слов смысла говорить не стало. Он выставлял ее за дверь. И правда, загостилась. Уж несколько лет как.
- Угу, - кивнула она, заставив себя улыбнуться ему самой жизнерадостной улыбкой, на какую была способна – совсем нелепо и не к месту. – Если он будет буянить, звони.