Женя улыбнулся.
- А у тебя опять мало времени. Но я все еще надеюсь на ужин.
- Я тоже надеюсь, - мягко ответила Санька. - Но как-нибудь в другой раз.
А сегодня у нее дальнобойщик Радкевич. Тот, который удачно сработавший клин. И, хотя ухаживания Евгения Ивановича доставляли определенное удовольствие, ей постоянно казалось, что общаясь с ним, она делает что-то не то. По крайней мере, пока Сашка рядом. Дальнобойщик был… удобным. Евгений Иваныч – интересным.
- Если хотите, завтра кофе выпьем, - сказала она, отбрасывая всякие мысли о том, что правильно, а что нет.
- Очень хочу, Саша! – с надеждой ответил Женя. – Домой подвезти?
- Мой конь на ремонте, потому не откажусь.
С Женей могло быть интересно в новом. В привычном его действия повторялись до автоматизма. Он распахнул перед Санькой дверцу, поцеловал ее руку, поинтересовался, удобно ли ей. И в строго определенное время, несмотря ни на какие пробки, высаживал ее во дворе дома.
- Значит, до завтра?
- Обязательно до завтра, - ответила она, выбравшись из машины и махнув ему рукой.
Потом дождалась, пока он выедет со двора. И пошла к подъезду дома напротив, чувствуя себя какой-то… вертихвосткой!
Хотя, справедливости ради, именно вертихвосткой Санька Григорьева и была. Льстило внимание Жени. В него она даже снова была немного влюблена, как когда-то, когда только познакомились. Нравилось встречаться с Сашкой – секс, несмотря на свой двадцатидвухлетний возраст, она все еще продолжала открывать для себя, а дальнобойщик… в общем-то, многому ее научил. С ним не было ни скованности, ни стеснительности. С ним можно было делать, что хочется, и не переживать о том, что он может подумать что-то не то.
А еще самым странным образом она нравилась самой себе. Взрослой, самостоятельной и независимой. Тогда ей казалось, что именно так она и выглядит. В квартиру она звонила, додумывая эту мысль. А еще мысль о том, как объяснит завтра Саше, почему задержится после работы.
- Привет, Алекс! – распахивая дверь, сказал Сашка. – Все не привыкнешь, что у меня открыто? Нафига звонишь?
- А вдруг ты медитируешь в позе лотоса, воспарив над полом? – хмыкнула Санька. – Что же мне тебя в неловкое положение ставить?
- Когда я медитирую – я дверь закрываю. Голодная?
- Не знаю. Не думала.
Санька быстро скинула пальто, сунула его в руки Сашке и принялась болтать. Болтала она часто и много – в его присутствии можно было вывалить все, что угодно. Он послушно внимал.
- Закревский офонарел окончательно, - сообщила она перво-наперво. – Вчера орал, как потерпевший. Сегодня двигает меня по карьерной лестнице. Оно-то, конечно, приятно, что ценят… Но слушай, честное слово, скорее бы его Веронику из больницы выписали. Сил моих нет. Он неадекватный. Я уже шаг ступить боюсь в его присутствии. Вдруг не в ту сторону? Или наоборот слишком в ту. А главное – все ему с рук сходит. От клиента отказался – ок. Спит с женой клиента, чей развод вел – тоже ок. Офис вверх дном, никакого порядка в бумагах – сойдет. Я бьюсь уже который месяц, чтобы всему этому лад дать. А он на суд явился, поулыбался там, ввернул чего-нибудь. И все, дело в кармане. Ну вот как так-то? Не, я не завидую! Я понять пытаюсь. Пока получается плохо!
- Нафига понимать? Ищи свое!
На мгновение она зависла, обдумывая его слова. Потом встала на носочки, взъерошила его чуб и сообщила:
- Умеешь ты лаконично!
Сашка подхватил ее на руки и затащил в комнату. Уселся на диван, устроив Саньку у себя на коленях, и где-то посреди поцелуев сказал:
- Выходи за меня замуж.
- Ку… куда выходить? – опешила Санька.
- Типа за меня.
Несколько секунд она молчала. Когда открыла рот, в голове проносились обрывки мыслей, из которых должны были родиться какие-то там аргументы. Но вырвалось одно-единственное:
- Нет.
Его губы уже коснулись ее, когда он понял, что значит это слово.
Она ему отказала.
Она не станет его женой.
И то, что для него стало серьезным, для нее было лишь развлечением.
Сашка заглянул ей в глаза. Не увидел ничего, что объяснило бы ему происходящее. И откинулся на спинку дивана, чувствуя себя идиотом.
Она продолжала смотреть на него, понимая, что надо говорить что-то еще. Но никак не могла понять, что вообще можно говорить. Надо ли что-то говорить? Разлепила пересохшие губы, провела по ним языком и, соскользнув с его колен, сцепила пальцы.
- Слушай, ну не обижайся, а, - пробормотала она. – Ты хороший. Просто… Ну… я замуж не хочу, я даже не думала про такое. Мне двадцать два года, я только универ закончила – какое замуж? И потом… как ты себе это представляешь? Тебя нет по нескольку месяцев, я тут одна… и типа ждать должна? Сашк, я не Пенелопа, даже если ты лучше Одиссея, правда… Сам подумай, а? Включи мозги и подумай… Я ж не знала, что для тебя это что-то такое… Я же никогда поводов не давала… Ну гуляли, ну секс у нас крутой… Но так серьезно чтобы… Я тебя вообще больше как друга воспринимаю, чем что-то другое, а ты… Ну, я правда не знала, прости, а?
- Я понял.
- Понял?
- Понял, понял… Все нормально, правда, - вышло самым обычным тоном.
Она ему почему-то не поверила. Глупо все как-то получилось. И почему-то ужасно хотелось, будто пленку, отмотать время назад – черт его знает зачем.
- Мне, наверное, лучше уйти, - она вскочила с дивана, схватившись одной рукой за голову. Снова обернулась к Сашке. И зачем-то тихо сказала: - У меня работы дохрена сейчас… Мне Закревский дело отдал, понимаешь? Вдруг шанс?
Радкевич кивнул.
- Ну да, шанс…
Он не знал, что говорить. И надо ли. Да и Санька, как это часто бывало, говорила за двоих. И хорошо, что ему скоро уезжать. Пройдет время, перегорит, забудется.
Так думал Сашка тогда. Оказалось, ошибся.
Ошибалась и Санька. Решила, глупости. Несерьезно. Она и дальнобойщик!
Кофе с Женей на следующий же день после объяснения с Радкевичем перерос в бурный роман. Его начало Сашка еще застал, наблюдая издалека, как Евгений Иваныч подвозит ее домой и задаривает цветами. Потом, к счастью, уехал. И ни продолжения, ни финала не видел. Налет очарования стерся быстро. Новизна тоже. Осталась только горечь о том, что было утрачено. В утраченном числился вовсе не Евгений Иванович, от которого она так быстро устала. И даже несмотря на длительные сеансы самовнушения, Санька продолжала вспоминать Сашку Радкевича гораздо чаще, чем следовало бы. И, отдавая себе отчет в том, как сильно его обидела, все чаще ловила себя на мысли, что… ждет его. Действительно ждет. Но как роман с дальнобойщиком можно воспринимать всерьез!