Отперла свой кабинет и ахнула на пороге.
Медведь догрызал зеленый сегрегатор с делом о разводе Вероники и Виктора Каргиных. Остальные документы были разбросаны по всему кабинету в абсолютно хаотичном порядке. Маленький красный пуфик, на который она обычно протягивала ноги, когда уставала сидеть, выглядел так, будто его оттрахал камаз.
- Ты офонарел? – спросила Санька. Пес только поднял морду и приветственно завилял хвостом, явно сообщая о том, как счастлив видеть свою хозяйку. Санька помассировала виски, прикрыв глаза. А когда открыла, зрелище ничуть не изменилось. Полный разгром. Она набрала в грудь воздуха, чтобы высказать собаке свое «фе», но вместо этого выдала: - Ладно. Поехали домой.
Но домой тоже не получилось так уж скоро, как хотелось бы.
Мерин не справился с горкой. И впервые в жизни это заставило ее разрыдаться. Вернее, не только это. Просто последняя капля. Но сил больше не было.
- Алекс, ты чего ревешь? – услышала она. – Из-за машины, что ли? Так отремонтирую! Нашла из-за чего…
Санька резко подняла глаза. Сашка.
Открыла дверцу, зло вытирая слезы. Вышла из мерина. Странно, но все действия теперь носили исключительно механический характер – на протяжении последних нескольких часов. Кроме этого. Она точно знала, зачем выходит, чувствуя, как внутри нее скользит воздух вверх и вниз – когда вдыхает и выдыхает.
- Не надо ремонтировать, - криво усмехнувшись, ответила она, вытащила из кармана футляр и надела очки. – Отъездился.
- В смысле? – удивился Радкевич.
- В смысле освобождаю от повинности. Дальше сама разберусь, - в голосе ее зазвучали стальные нотки. Даже самой не по себе стало.
- Ну спасибо, повелительница, - хмыкнул Сашка. – Передумаешь – звони.
Он отошел от ее машины, сел в свою и уехал.
- Не позвоню, - пробормотала она, глядя вслед Кашкаю. – Я никогда тебе больше звонить не буду…
Пятый день при Медведе без участия Медведя
- Алло! Сааааш! Алло!
Санька пыталась перекричать громко играющую музыку и никак не могла понять, как докатилась до жизни такой. Мигающий свет, контрастируя с полумраком угла, в котором она сидела, отчаянно бил в глаза, и Санька их закрыла. Но даже так ей казалось, что она все еще видит, как продолжают дергаться танцующие в клубе тела. Ей танцевать не хотелось. Она вообще не танцевала. И как Ника вытащила ее сюда, она сейчас осознавала с трудом – слишком была пьяна.
Между тем, ничего сложного в этом не было.
Утро началось вполне себе буднично. Если не считать того, что встала она почти на час раньше, чтобы завезти Медведя к матери на другой конец города. Поскольку автомобиль вчера до двора доволок эвакуатор, и больше он не был ни на что способен, добирались на такси. С мешком корма и суровым приговором: «Бассейн отменяется! Мне нужна новая машина!»
Потом, собственно, была поездка в автосалон. После долгих брожений среди средств передвижения, трындежа с консультантами по поводу характеристик и условий кредита и прочей ерундени, Санька сделала единственно верный вывод: если бы с ней был Сашка, она купила бы первую попавшуюся машину, в которую тот бы ткнул пальцем. Только теперь ей придется учиться справляться самостоятельно.
На работу она приехала к полудню.
Закревский традиционно уже отсутствовал. Правда, в этот раз причина оказалась даже вполне себе уважительной – утром у него было заседание в суде.
Снова сунулась к Вересову. Кивнула головой, вопросительно приподняв брови.
- Опять Закревские? – спросил Макс, глянув на Саню. – Что еще случилось? С утра вроде тихо было.
- Да тихо, тихо. Я просто боюсь, что слишком тихо, - вздохнула Григорьева и ушла к себе – разгребать завалы.
Но тихо было только часов до трех дня. В три часа пополудни явилась Вероника Закревская.
- Саш, я, возможно, сильно настаиваю, - начала она с порога, - но мне бы хотелось все закончить прямо сегодня. В воскресенье я уезжаю, останетесь здесь сами. Когда это все, наконец, закончится, условимся о пересылке документов.
Григорьева поджала губы. Выражение ее лица было прямым отражением слова «печалька».
- Я еще прежнее заявление не переделала. Если хотите, можете подождать, я сейчас поищу… у меня несколько шаблонов есть, раз уж… вопрос опекунства решен.
- Переделайте, я подожду, - Ника присела на стул, зачем-то осмотрелась. – А… Закревский в конторе?
- Нет, он в суде был с утра. Не возвращался. Во всяком случае, воплей никто не слышал, а тишина – это не его метод работы в стрессовой ситуации.
- Теперь-то ему с чего орать? – вздохнула Ника. – Чего хотел – он добился.
- Думаете? – уныло спросила Санька и уткнулась в монитор. – Мне казалось, он другого хотел.
- Нам всем временами что-то кажется.
- Понимаю. Иногда даже слишком часто кажется. Он сейчас у Вересовых живет, знаете? На чердаке. Видимо, там тоже легко фантазировать.
- Знаю, - отмахнулась Ника. – Можно подумать, ему жить негде. И у Вересовых своих забот достаточно, чтобы еще с ним носиться.
- Ну, носятся же, - пожала плечами Санька и подняла глаза от экрана. – Раздела все-таки не будет? Тупо развестись и все?
Ника приоткрыла от удивления рот.
- Саш, простите, вы соображаете, о чем спрашиваете? Что мне делить? Его квартиру или его машину?
- Ладно, ладно, понимаю. Просто… это ж разведут и все. Даже скучно. Разве только он в апелляцию пойдет. Вы же знаете, Закревский затягивать будет.
- Если вам так скучно, можете отказаться, - Ника пожала плечами. – В сущности, теперь мне все равно. Когда ему понадобится чистый паспорт, сам разведется.
В том, что Закревскому понадобится чистый паспорт, Санька очень сильно сомневалась. Но озвучивать свои сомнения не стала – едва ли клиентка оценит. Вместо этого она пустила на печать заявление. Дело на пять минут, в сущности. К чему было оттягивать?
Подошла к принтеру, вынула документ, положила на стол перед Вероникой и протянула ей шариковую ручку.
- Ознакомьтесь, подпишите.
Закревская придвинула к себе бумаги и принялась читать. Строчки странным образом запрыгали перед глазами, складываясь в затейливые узоры.
Вспомнился вчерашний кошмар, творившийся в переговорной. Ника прекрасно знала, что не права. И действует отвратительными методами. Уж сколько раз она ругала себя, что поперлась в этот чертов ресторан. Не зашла бы туда – ничего бы не было. Был бы обычный вечер. Ну, не совсем обычный, но определенно хороший. И вместо этого… Она не может его видеть, а он… Вчера ей показалось, что она вернулась на три года назад. Сидит за одним столом с Каргиным. Она кусает, он бьет. Настойчиво возвращалась мысль, что она скорее готова залечивать синяки, чем слышать то, что сказал Ярослав.