Если мадемуазель будет так любезна, что воздержится сегодня вечером от выбора цветов для личного туалета, она окажет тем самым большую честь своему покорному другу и слуге
Я передала записку Эми, которая явно сгорала от любопытства и желала немедленно знать содержание.
– Разве я не говорила, что он очень странный молодой человек? – воскликнула она, внимательно ее просматривая. – Это всего лишь способ сказать, что он хочет послать тебе цветы. Меня удивляет то, откуда он мог знать, что вечером ты собираешься надеть какой-то особенный туалет. Если задуматься, это действительно настоящая загадка, ведь мадам Дидье прямо сказала, что не пригласит Челлини на прием, пока не увидит его сегодня вечером в столовой.
– Возможно, ему рассказал обо всем Альфонс, – предположила я.
Лицо моей подруги просветлело.
– Ну конечно! Загадка решена: мистер Челлини уверен, что девушка твоего возраста не откажется от танцев. Все же есть в этом что-то странное. Кстати, забыла спросить: как продвигается твой портрет?
– О, мне кажется, очень хорошо, – уклончиво ответила я. – Синьор Челлини для начала сделал лишь небольшой набросок.
– И как? Похоже на тебя? Сходство действительно есть?
– Я не рассматривала его достаточно внимательно, чтобы судить об этом.
– Какая же ты скромница! – засмеялась миссис Эверард. – Теперь я точно должна быстрее бежать к мольберту и рассмотреть каждую черточку его работы. А ты на самом деле образец осмотрительности! Я больше не буду беспокоиться, оставляя вас одних. Впрочем, вернемся к твоему вечернему наряду. Позволь на него взглянуть, хорошая ты моя девочка.
Я открыла дорожный кофр и достала платье цвета слоновой кости. Оно было сшито с почти аскетичной простотой и ничем не украшено, если не считать небольшой оборки из старых мехельнских кружев вокруг горловины и на рукавах. Эми окинула его критическим взглядом.
– Накануне вечером, когда ты была бледна, словно больная монахиня с пустым взглядом, платье сидело бы на тебе совершенно ужасно, однако сегодня вечером, – она подняла глаза на меня, – по-моему, оно тебе подойдет. Не хочешь декольте глубже?
– Нет уж, спасибо! – сказала я с улыбкой. – Оставлю это дородным вдовам – обнаженная шея каждой из них стоит декольте полдюжины женщин, вместе взятых.
Эми рассмеялась.
– Как пожелаешь. Я только заметила, что у твоего платья короткие рукава, вот и подумала, что тебе будет к лицу квадратный вырез вместо простенького круглого. Но, возможно, я ошибаюсь. Материал просто чудесен. Где ты его взяла?
– В одном из лондонских магазинов восточных товаров, – ответила я. – Дорогая, твой чай стынет.
Она положила платье на кровать и только тут заметила на ней старинную книгу с серебряными застежками.
– Что это? – спросила подруга, поворачивая ее обложкой к себе, чтобы прочесть название. – «Письма умершего музыканта»! Какое страшное заглавие! Что за мрачное чтиво?
– Вовсе нет, – ответила я, удобно откинувшись на спинку кресла и потягивая чай. – Это очень умное, поэтичное и яркое произведение. Книгу одолжил мне синьор Челлини, автор был его другом.
Эми посмотрела на меня внимательно и полушутливо.
– Ну что сказать? Берегись, берегись! Вы с Челлини становитесь очень близкими друзьями, и отношения ваши уже вышли за рамки платонических, так?
Эта мысль показалась мне настолько абсурдной, что я от души рассмеялась. Ни на секунду не задумываясь о своих словах, я ответила с удивительной готовностью и откровенностью, хотя на самом деле вообще ничего об этом не знала:
– Ну что ты, моя дорогая! Рафаэлло Челлини обручен, и он очень преданный жених.
Уже через мгновение я себе удивилась. Какое право я имела говорить, что Челлини обручен? Что мне об этом известно? Сбитая с толку, я попыталась найти какой-нибудь способ опровергнуть свое необоснованное и опрометчивое заявление, вот только никакие слова так и не сорвались с губ, что с такой готовностью и легкостью произнесли возможную ложь. Эми моего смущения не заметила. Она была рада и заинтересована мыслью, что Челлини влюблен.
– Вот это да! – воскликнула подруга. – Теперь он кажется мне более романтичным! Значит, он обручен! Восхитительно! Я должна разузнать все о его избраннице. Хорошо, что это не ты, ведь он, без сомнения, слегка не в себе. Даже книга, что он тебе дал, выглядит так, словно принадлежит колдуну. – И она зашелестела страницами «Умершего музыканта», быстро переворачивая их в поисках чего-нибудь привлекательного. Внезапно она остановилась и вскричала: – Это просто отвратительно! Наверное, он был обычным сумасшедшим! Ты только послушай! – Она начала читать вслух: – «Как могущественны Царства воздуха! Как обширны они, как густо населены, как славны их судьбы, как всемогущи и мудры их обитатели! Они обладают вечным здоровьем и красотой, их движения – музыка, их взгляды – свет, они не могут ошибаться в своих обычаях и суждениях, ибо их жизнь – это любовь. Есть у них и престолы, и правители, и власти, однако все среди них равны. У каждого определенные обязанности, и все их труды благородны. Но что за судьба уготована нам на этой низменной земле! Ибо от колыбели до самой могилы наблюдают за нами невидимые зрители – наблюдают с неугасающим интересом, с непоколебимым вниманием. О Ангельские Духи, что такого в жалком и убогом зрелище человеческой жизни привлекает ваши могучие умы? Сожаления, грех, гордость, стыд, честолюбие, небрежность, упрямство, невежество, эгоизм, забывчивость – этого достаточно, чтобы навсегда скрыть за непроницаемыми облаками ваши сияющие лица от вида стольких преступлений и страданий. Если наши души делают хотя бы слабые, пусть даже самые жалкие попытки ответить на зов ваших голосов, восстать над землей усилием той же воли, что наполняет ваши судьбы, словно звук великого ликования, охватывающий населенные вами бескрайние земли, словно волна оглушительной музыки, то вы радуетесь, Благословенные Духи! – и радость эта превосходит вашу собственную жизнь, ведь вы чувствуете и знаете, что хотя бы самая малая крупица, какой бы крошечной она ни была, спасена от всеобщей погибели эгоистичного и неверующего Человечества. Мы воистину трудимся под сенью «облака свидетелей». Рассейтесь, рассейтесь, о многочисленные сверкающие полчища! Отвратите от меня горящие, искренние и немигающие очи, полные извечного божественного сожаления и милосердия! Я недостоин созерцать вашу славу! И все же я не могу не видеть, не знать и не любить вас, в то время как безумный слепой мир мчится к погибели, которую не отвратить никому». – Тут Эми с презрением отбросила книгу и сказала мне: – Если ты собираешься помутить свой разум бредом сумасшедшего, то я в тебе жестоко ошибалась. Да ведь это типичный спиритизм! Царства воздуха, конечно! Еще и «облако свидетелей»! Пустое!