Роман о Граале

Забрали клещи и вдвоем
Исполнить превеликий труд
Они к Распятию идут.
Охранники на месте. К ним
Теперь подходит Никодим.
Он не боится их и сам
Бесстрашно угрожает псам.
Он молвит: «Муками Христа,
Быть может, наконец, сыта
Бессовестная ваша свора?
Не хватит ли пустого спора?
Эй вы, воинственная рать!
Велел начальник Тело снять.
Вот поздорову-подобру
Я Мертвого и заберу.
И схоронить Его отдам
Иосифу. И спорить вам
С самим правителем не след».
Но спорят стражники: мол, нет,
Тебя не пустим, Никодим
И Мертвеца не отдадим.
Но иудеи — поперек.
«Кто повеленьем пренебрег,
Покончим, — возопили, — с ним!
На древе вас самих казним!
Собакам вашим поделом!»
Тут побежали бить челом
К Пилату стражники-злодеи.
Снимает Никодим скорее
С Голгофы Тело. Наготове
Уже Иосиф. И от крови,
Следов глумления и мук,
Омыл Его как верный друг.
Последний оказал почет.
Но зрит Аримафей: течет
И падает на камень вновь
Христова пресвятая Кровь,
Лиясь из раны — а она,
Омытая, растворена.
И праведник, как мог, ловчей,
Подставил рану под ручей
И в тот подаренный фиал
Кровь Иисусову собрал.
Иосиф рассудил о Ней:
В сосуде я всего верней
Назло и вору, и врагу
Сию Святыню сберегу».
И терпеливо, и умело,
Собравши Кровь Святую,
Тело Спасителя людей Христа
Омыл Иосиф дочиста.
И, стало быть, кровавый ток
В Иосифову чашу стек.
Тогда Иосиф пеленою,
Льняною плащаницей, кою
Купил он, с головы до ног
Господне Тело обволок
И положил во гроб пустой,
И выход завалил плитой.
Проходит день. И вот спешат
К Пилату судьи. И Пилат
Выходит. Фарисеи речь
Заводят: надо-де стеречь
Скалу, заваленную той
Тяжелой каменной плитой,
Не то найдется доброхот,
В два счета Тело украдет.
И посему поутру рано
У гроба собралась охрана.
И Господа Иосиф мой
Оставил и пошел домой.
Умерших праведников ради
Господь наш побывал во аде,
Пока, правителю служа,
У гроба бдили сторожа.
В аду от муки и печали
Во власти Сатаны кричали
Все, ибо Бес свиреп и лют.
Но праведный и добрый люд
Христос избавил для небес.
И с грешными остался Бес.
А с копьями наперевес,
Не зная, что Христос воскрес,
Охрана у Христова гроба
Стояла и глядела в оба.
Зато Марииного Сына
У гроба зрела Магдалина,
А с нею и сия, и та
Воскресшим видели Христа.
От них о превеликом чуде
Другие услыхали люди,
Заговорили, загалдели,
Мол, Иисус ожил на деле,
Раз Магдалине и Петру
Живым явился поутру.
Мол, убедил он и Фому,
Сему явился, и тому,
И мироносице Марии.
И видели его другие.
А сторожа подняли крик
И к фарисеям напрямик
Помчались доложить об этом.
И фарисеи всем советом
Тут затевают шум и гам.
«Ой, горе, — воют, — горе нам!»
Твердят, что скрылся
Из гробовых пелен и уз,
И что отвалена плита,
И что гробница, мол, пуста,
Коль верить слугам, а навряд
Они неправду говорят.
«А коли нет Его нигде,
Быть, — голосят, — большой беде!
Но мы Пилата убедим.
Речем, что Тело Никодим
С Иосифом снимали — знать
Им за Него и отвечать».
И положили так сии
Старейшины и судии:
«Пилату не боясь речем:
Мы в похищеньи ни при чем.
Иосиф с Никодимом эти
Единые за все в ответе.
И с них за Иисуса спрос.
А кто ж еще Его унес?
По их вине пуста гробница.
Им пред тобою и виниться».
И в синагоге все подряд
Так фарисеи говорят:
«Обоих надо в кандалы.
Они за Иисуса злы
На нас и, верно, завопят,
Что Иисус зазря распят.
Но мы их схватим, а засим
Виновниками огласим.
Ужо помучим их, притвор.
Объявим, что Иосиф — вор».
Вот так и рассуждали в лад
На том совете стар и млад.
Затеял зло синедрион.
И приговор произнесен.
А Никодима верный друг
О том оповещает вдруг.
И он, опасностью гоним,
Бежал, когда пришли за ним.
Стучат — а им ответа нет.
Вошли — а Никодима след
Простыл уж: в доме ни души.
Тогда возьми и поспеши
Первосвященникова рать
Иосифа вязать и брать.
Озлобились, ломают двери,
Неистовствуют, точно звери.
Лютуют, голосят в ночи:
«Эй! Признавайся! Не молчи!
Почто пуста Его гробница?
Где Тело мертвое хранится?»
Иосиф, терпелив и тих,
Удостоверивает их:
«В гробницу из последних сил
Я Иисуса положил
И отбыл. А дозор у скал
Людей к ней больше не пускал».
Но Иисусовы враги
Опять ему кричат: «Не лги!
Тебя единого к ответу!
В гробнице Иисуса нету!» —
«Не вем. В саду четыре дня, —
Речет он, — не было меня.
И, ежели пуста гробница, —
Не на Иосифа браниться!»
Но, нечестивые, в ночи
Его пытали палачи:
Иль уговаривали, или
Секли и батогами били.
И наконец, уж на рассвете,
Иосифа злодеи эти,
Первосвященники-врали
В узилище поволокли
И, пленника в темницу бросив,
Дабы томился в ней Иосиф
Себе на муку и на горе,
Замуровали вход в каморе.
О том проведавши, Пилат
Был злодеянию не рад
И фарисеев поносил,
Перечить не имея сил
И из узилища не смея
Освободить Аримафея.
Но Иисус Христос нигде
Не бросит праведных в беде,
От поруганий и обид
Утешит и освободит.
И в одночасье поутру
В Иосифову конуру,
Где он томился взаперти,
Христос пришел его спасти.
Свет, ослепителен и бел,
Аримафея обогрел.
Он глянул на Христа и тут
В Его руках узрел сосуд.
А накануне в сей фиал
Он кровь Христову собирал!
Кричит Иосиф из оков:
«Почто? Отколе? Кто таков,
Рассеиватель темноты?
О Господи? Ужели — Ты?» —
«Да, Небом Посланный — с тобой,
Сказал Господь. — Не утаю,
Иосиф, быть тебе в раю».
Иосиф рек: «В моей ночи
Так ярки дивные лучи
Что не дают они, увы,
Тебя увидеть, Раввуни!» —