Роман о Розе

Насколько образ с правдой схож!
Одежда говорит: скромна,
Издалека пришла она
425 И никогда не веселится.
На ней надета власяница,
В руках у ней молитвослов.
Она лиет потоки слов:
Молитвы день и ночь читает,
430 Святых как будто призывает.
Измождена она постом
И мертвенно бледна притом.
Её страданье так искусно,
Но сердце — зло её и гнусно:
435 Почёт мирской необходим,
А в рай дороги нет таким.
И, как Писанье утверждает, —
Свою награду получают
Ханжи. Но в Царство Божье вход
440 У них тщеславие крадёт.
И завершался Нищетой
Портретов тех унылый строй:
Нет денег, тела не прикрыть, —
Смогла в котомке сохранить
445 Лишь только ветхие халаты,
И то на них — одни заплаты!
Так и живёт она нагой,
Как червь презренный под ногой.
А непогода как придёт,
450 Так Нищете дрожать черёд. —
Ни с чем ей выпало остаться,
Своей кончины дожидаться.
И всех людей боялась та
Страдающая Нищета:
455 Не любит бедноты народ
И презирает этот род.
Пусть будет проклято мгновенье
На свет бродяги появленья! —
Ведь рок над ним уже висит:
460 Он никогда не будет сыт,
Не будет хорошо одет
Или любовию согрет.
Я долго с места не сходил
И глаз с портретов не сводил,
465 Рассматривал их стройный ряд, —
Как в рамках золотых блестят
Они на фоне голубом,
А их порядок вам знаком.
Стена оградою служила:
470 Она пределы положила,
Прохожий чтобы не попал
Случайно в сад, где трепетал
От радости весь птичий хор;
Хотя такой в саду простор,
475 Что дал приют он многим птицам —
В три раза больше, чем селится
По королевству[5]: за стеной
Не тесно было ни одной.
Как гармонично голоса
480 Звучали в этих небесах!
И лучших мне не доводилось
Услышать, сколько б ни водилось
В лесах французских певчих птиц,
Как жалобно бы ни лились
485 Напевы!... Лишь одна мечта
В моей душе была тогда:
Как благодарно было б сердце
Тому, кто мне откроет дверцу,
Кому доступен тайный ход,
490 Кто чудом в сад меня введёт.
И хором птичьим очарован
Настолько я, что уготован
Когда мне был бы вход в тот рай —
Покинуть сад не заставляй
495 Меня и за сокровищ горы, —
Милей мне птичьи разговоры.
Итак, попал я в звуков плен,
И озадачен я у стен:
Какую хитрость мне найти,
500 Чтоб в сад проникнув, обрести
Его блаженство? Но к несчастью
Напрасно в сад мечтал попасть я:
Нет ни лазейки, ни норы,
Ни самой крохотной дыры,
505 Не видно ни единой щели,
Где б люди проскользнуть сумели.
И вот в растерянности я,
В смятении душа моя:
Ведь сада мне не увидать;
510 И я в уме перебирать
Возможности все принялся,
У Неба помощи прося.
Никак я не хотел поверить,
Что нету ни единой двери
515 В его владения, и вот,
Почти уж завершив обход,
Я вдруг заметил очертанья
В стене какой-то дверцы тайной.
Так крошечна и так узка, —
520 Но как заманчиво близка!
Хоть и закрыта на замок
Она была, — другой не смог
Я отыскать в глухой стене.
Стучать лишь оставалось мне. —
525 И дверь в конце концов открылась,
А в ней девица появилась:
Так благородна и юна,
И миловидна, и нежна;
На ней корона с позолотой
530 Была искуснейшей работы;
Сияет золото волос,
И шапочка на них из роз[6].
Высокий лоб её открыт,
И кожа нежная блестит
535 Так дивно; изогнулась бровь
Красивой линией; цветов
Как будто аромат повеял —
Её дыханье; розовее
Ни губ, ни щёк вам не видать, —
540 Волшебница — ни дать ни взять!
И так чудесен без прикрас
Разрез её небесных глаз,
И ямочкою подбородок
Её отмечен; в меру тонок
545 И строен женский силуэт, —
Пропорций лучших в мире нет!
Длинна и грациозна шея, —
Казалось, нет её нежнее,
Безукоризненно бела.
550 И видел я — з руке была
У ней привычная вещица:
Чтоб на ходу прихорошиться,
Держала зеркальце она.
Причёска гребнем убрана
555 С весьма богатым украшеньем;
Изящны рукавов суженья, —
И весь наряд её таков,
Что образец он образцов!
И чтобы руки были белы
560 И гладки, а не загорелы, —
Перчаток пара служит ей,
Что снега самого белей.
А котты[7] гентское сукно
С тесьмой по краю — зелено.
565 И по её казалось платью,
Что без особого занятья
Она свои проводит дни, —
Знакомы игры ей одни.
Со вкусом выберет наряд,
570 И но утру выходит в сад;
И, наслаждаясь цветом мая,
Живёт, совсем труда не зная!
Итак, она передо мной —

5

начале XI11 века при Филиппе II ( 1180 — 1223) королевский домен уже охватил значительную часть страны. В него входили: Нормандия, луарские графства, Мэй, Анжу, Турень, Овернь, Артуа, Пуату, Шампань, графство Тулузское, некоторые графства аквитании, а также Лангедок. Т.е. основные северные области, часть централытых и южных областей оказались плотно сплочёнными вокруг Парижа.

6

В эпоху создания "Романа о Розе" дамы любили плести венки из цветов и дарили такие венки своим друзьям. Подобный сюжет очень часто украшает изделия из слоновой кости, шкатулки, мелкие предмегы туалета XIII и XIV веков.

7

Котта — длинное платье, расширяющееся книзу, рукава сужаются к запястью, вырез горловины неглубокий и лишь слегка открывает основание шеи. Обычно котта кроилась с двумя боковыми швами, без дополнительных разрезов.