Мудрец бесстрашно вглубь пролома
Полез, тут все ему знакомо:
К наживе страстью обуян,
Шагнул и тут же рухнул в чан.
В расплаве как бы замурован,
По шею погрузившись, скован,
Ни рук, ни ног не чует он,
И понял, что перехитрен.
Взирает в горе сын великом
На это, разразившись криком;
Отец же просит, чтоб затих
Крикун, не то услышат их.
— „Сын, — сохраняет речи дар он, —
Погублен я, убит, покаран.
Достань без промедленья меч
И голову ссеки мне с плеч.
Средь улиц буду утром, жалок,
2960 Я принимать удары палок,
Увижу слезы дочерей,
Состраждущих судьбе моей.
Разыскан будешь ты и вместе
Со мною предан на бесчестье.
Не трусь же, ты прошел закалку
Со мною: нож возьми и палку;
Ее строгая с двух концов,
Когда они войдут под кров,
Себя ты ранишь, но не тяжко,
Пусть пострадает или ляжка,
Иль голень. Рану покажи,
Не будет в объясненье лжи
Твоем тогда: мол, жалко сестрам,
Что ты ножом поранен острым“.
И сын на то, чтоб вынуть меч
И голову отцу отсечь,
Пошел. Весь путь домой с оглядкой
Проделал, внутрь проник украдкой,
А голову, чтоб чей-то взор
2980 Не углядел, он спрятал в сор.
Боявшийся Октавиана
Премудрый сторож башни, рано
Проснувшись, вместе с четырьмя
Помощниками, не шумя,
Спустился. Там их дожидался
Тот, от кого лишь торс остался.
Взгремел тотчас тревожно хор
Дозорных: „Вор! Глядите, вор!
Сбежались римляне; веревка
Принесена большая: ловко
Ее под мышки захлестнуть
Сумели и опутать грудь.
Концом обвивши конский круп,
Из чана выдернули труп,
А чей — никто не догадался,
Поскольку торс один остался.
Совет дал некий старец — с ним
Объехать медленно весь Рим.
Повсюду разнеслось известье,
3000 Когда ж процессия в том месте
Была, где жил мудрец, казна
Которым опустошена,
То вышли дочери, не пряча
Печали по отцу и плача.
Но брат их, получив закалку,
Не трусит: нож схватил, и палку
С обеих стал строгать концов.
Толпа врывается под кров,
Стремясь схватить его, чтоб вместе
С отцом он испытал бесчестье.
Он нож, которого остро
И прямо лезвие, в бедро
Всадив с размаху, тотчас вынул:
Поток кровавый на пол хлынул.
— „Сеньоры, в чем вина моя? —
Кричит. — Я ранен, и семья,
Ко мне сочувствием горячим
Пылая, разразилась плачем“.
Тут рану он и покажи —
3020 Нет в объясненье, дескать, лжи.
Толпа на ногу поглядела
И разошлись, поняв, в чем дело.
Набил, не пойман во вранье,
Он вьюки златом и денье —
Понадобилось три коня,
Чтоб в Карфаген, где их родня
Жила, тяжелый груз доставить.
Сестер забрал и мать — оставить
Пришлось отца. Клочок земли,
Где голову зарыть, нашли
На кладбище уютном вскоре,
Чтоб не валялась дольше в соре.
Вот чем чреват любви прилив,
Коль он рассудка супротив!
Король, и с вами так поступит
Ваш сын, он голову вам срубит
Спокойно, отведи искус
От нас господь наш Иисус!»
Рассказ владыку вновь подвигнул
3040 На гнев, от злобы он подпрыгнул,
Вскричав: «За сыном марш моим,
И тотчас же его казним».
Помчались стражи, всяк проворен,
За ним: да будет опозорен.
Но тут является Катон,
Седой уж вовсе. Видит он,
Что мальчик отдан стражам в руки
И те ведут его на муки.
Вниманье короля привлек
Мудрец поклоном и изрек:
«Сир, поступаете вы с сыном
Жестоко, боже помоги нам,
И оскорбляете меня
И всех, наследника казня.
Подобны вы тому, который —
Спаси вас бог, на милость скорый! —
Свою сороку мог за речь
Правдивую на смерть обречь».
Король сказал: «И нрав он грубый
3060 Явил, и грех свершил сугубый,
Коль птицу, коей не была
Неправой речь, убил со зла.
Скорее, друг мой, расскажите
Про столь нелепое событье».
— «Не ждите притчи от меня,
Я нем. Коль до начала дня
Не будет казни срок отложен,
Сир, разговор наш невозможен».
Тот молвил: «Что ж, повременим,
Раз так трясетесь вы над ним.
Стой! — крикнул стражникам вдогонку. —
К нам подойти велю ребенку».
Услышав таковой приказ,
Поворотили те тотчас.
Рек старец: «Правды не тая,[134]
Рассказ о кастелане[135] я
Начну, имений три десятка
Объединившем, все достатка
Изрядного. Его жена,
3080 Высокородна и знатна,
Хоть он был предан ей всецело,
Возлюбленного заимела,
Презрев супружеский союз.
Ей полюбился жалкий трус,
А муж, хоть вовсе не задира,
Не устрашился б и эмира.
вернуться
134