Отец воскликнул: „Что творится!
О чем это скандалят птицы?“
И сын: „Свидетель Агн святой —
По мне, то не скандал пустой!
О том, что буду я возвышен,
Кричат, и двор мой будет пышен;
Что радость в сердце вам вселю,
Отец, и вас возвеселю,
Дня удостоившись дождаться
Того, чтоб в роли домочадца
Вы при омытье рук держать
Мне стали рукава, а мать
Край подавала полотенца“.
4720 Такое от почти младенца
Отцу услышать тяжело:
Смятенье душу облегло.
Святым Климентом[153] стал он клясться,
Что столь обидному удаться
Не даст он делу, сына взял
И, в набежавший бросив вал,
Уплыл. У юной же особы
Осталась вера: надо, чтобы
Беда была побеждена,
Назвать господни имена.
На скалах оказавшись голых,
Четыре дня он невеселых
Провел: ни пищи, ничего,
Куда ни глянуть — все мертво.
Лишь каркнет та иль эта птица.
Какой в их криках смысл таится,
Он знал: гони унынье прочь,
Прибудет кто-нибудь помочь.
И точно, в бухту челн рыбачий
4740 Заплыл, гоняясь за удачей.
Глядит рыбак: знать, потерпел
Крушенье юноша, но цел;
Берет на борт его, в веселье
Плывет к могучей цитадели,
Докуда от тех мест пути
Лье было больше тридцати.
На двадцать марок свой доход он
Умножил: сенешалю продан
Юнец, но принят как родной
Им и, особенно, женой.
Король страны той был ученым
И сделал вежество законом.
Трех птиц томящий душу крик
Он слышать над собой привык.
Повсюду был сопровождаем
Владыка их немолчным граем,
Молиться в храм ли ближний шел
Поесть садился ли за стол,
Но не желал их уничтожить,
4760 Ни сбить, ни даже потревожить.
Народ дивился: невдогад
Всем было, почему кричат.
Но наконец себя усталым
Почувствовав, король вассалам
Велел явиться: вдруг умам
Каким-то внятен птичий гам?
К двору свели о сборе слухи
И слышащих, и тех, кто глухи.
Когда готов был сенешаль
Идти, юнец спросил, нельзя ль
Взять и его: желает крайне
Он видеть пышное собранье.
Ответил сенешаль: „Но там,
Поверьте, скучно будем вам“.
Жена же: „Пусть идет. Баронам
Внимая, станет умудренным“.
— „По-вашему, супруга, будь“.
И сей же час пустились в путь.
Дорогой не был мальчик робок,
4780 Примчались ко двору бок о бок.
Король, под сенью вязов сев,
Глядел на птиц, в ветвях дерев
Кричащих. Вызвав поименно
Гостей, он каждого барона
Решил спросить, что сей галдеж,
Который стало невтерпеж
И днем, и ночью слышать, значит:
Не тайну ли в себе он прячет?
Итак, столпился вкруг народ.
Владыка на ноги встает
И обращается к вассалам,
И к тем, и к сем, к большим и к малым:
„Сеньоры, вас я пригласил
Вот почему — не стало сил
Все время слушать птичий гомон;
Куда ни двинешься — кругом он;
Тоска, над головой галдеж
Стоит все дни и ночи сплошь.
Кто скажет, по какой причине
4800 Творят они сие бесчинье,
Пускай полкоролевства тот
И дочь-красавицу берет“.
Застыла, уст не разжимая,
Толпа на площади немая.
Но, сенешалева плаща
Коснувшись, встал, не трепеща,
Юнец, что от пучины спасся:
„Сир, коль добьюсь от вас согласья,
Ответ на то, что произнес
Владыка, то есть на вопрос,
С чего крикуньи те на вязе
Галдят и нет ли в криках связи
Какой, я тотчас дать могу,
Причем ни словом не солгу“.
— „Дружок, но должен у ответа
Быть смысл. По силам ли вам это?
Чтоб короля не мучил впредь
Галдеж, им нужно улететь.
О вас, коль не добьетесь цели,
4820 Все скажут как о пустомеле“.
— „Мне, сир, задача по плечу,
И неуспех я исключу:
Не сомневайтесь в их отлете,
Причем по собственной охоте“.