Во-первых, имя главного мудреца, воспитателя царевича — «Синдбад» возводят к санскритскому Siddhapati, что может быть переведено как «Владыка сиддхов» (сиддхи — мифические полубожественные существа, наделенные чародейскими способностями). Во-вторых, указывают на антифеминистскую направленность сюжета (заметим в скобках, что это вряд ли следует так жестко связывать с аскетическими сторонами индийских вероучений). В-третьих, отмечают рамочную конструкцию повествования, и в частности тот факт, что каждый «вставной» рассказ, по сути дела, связан с решением судьбы героя — его оправданием или казнью (в этом, однако, вряд ли можно видеть исключительно «индийские» черты). В-четвертых, в ряде версий местом действия названа Индия (так, в «Синдбад-наме» аз-Захири, «Мишле Сандабаре», в «Тути-наме» Нахшаби; правда, в одной из версий «Тысячи и одной ночи» действие переносится в Китай, а в ранней испанской обработке — в Иудею, что считается ошибкой переписчика); к тому же в «Мишле Сандабаре» многие имена — явно индийского происхождения. В-пятых, вставным историям разных версий нашего сюжета легко находятся параллели в целом ряде памятников индийской литературы. В-шестых, в тексте «Книги Синтипы» (греческий вариант «истории семи мудрецов») обнаружено немало искаженных цитат из индийских же афоризмов.
Итак, большинство ученых родиной «Книги Синдбада» считают Индию. Между тем никаких реальных свидетельств существования этого произведения в древнеиндийской литературе до сих пор не обнаружено. Это побудило Б. Перри высказать мнение, что произведение в законченном виде сформировалось уже на персидской почве[17]. Среди его доводов, подчас достаточно сложных и запутанных, можно, пожалуй, для начала выделить три. Это — отсутствие каких бы то ни было следов «Книги Синдбада» в древнеиндийской литературе, наличие большого числа таких следов в литературе персидской (начиная со среднеперсидского периода ее истории), явно персидское происхождение имени «Синдбад» (здесь Б. Перри убедительно ссылается на Ф. Джусти[18]). К выводам Б. Перри мы еще вернемся. Сейчас же отметим, что действительно есть немало свидетельств существования в Сасанидскую эпоху, особенно в царствование Хосрова I Ануширвана (531—579), целого ряда пехлевийских книг, излагавших наш сюжет, которые были затем переведены на арабский и персидский. Об этом сообщают арабские хронисты IX—X вв. Так, ал-Мас’уди упоминает персидские обработки этого сюжета, а исфаганский хронист Хамза относит «Синдибак-намак» («Книгу о Синдбаде») к тем произведениям, которые были переведены на персидский язык при последних Аршакидах. Наконец, «Фихрист» ан-Надима упоминает повести «О Даре и золотом идоле» и «История семи везиров», которая, как пишет Отакар Клима, «была либо оригиналом, либо близнецом „Истории десяти везирей“, известной нам из народной персидской обработки „Бахтйарнаме“»[19]. Добавим, что ал-Мас’уди сообщает, что сюжет «Книги Синдбада» был переложен стихами Абаном Абд аль-Хамидом аль-Лахики, неутомимым виршеплетом, не раз вызывавшим насмешки известного арабского поэта VIII — начала IX в. Абу Нуваса.
Полагают, что Абан Лахики переложил стихами не непосредственно пехлевийский оригинал, а его подробнейший (возможно, сильно амплифицированный) прозаический перевод, который приписывают литератору начала IX в., персу по происхождению, Асбаге Сиджистанскому. Можно также предположить, что ан-Надим в своем библиографическом труде «Фихрист» упоминает произведение не Абана Лахики, а Мусы Кисрави, известного переводчика первой половины IX в., и что это был сокращенный перевод «Книги Синдбада». К этому следует добавить, что греческие версии «истории семи мудрецов» (т. е. «Книга Синтипы») ссылаются на предисловие к использованной для греческого перевода сирийской версии, где назван автор первоисточника последней — некий «Муса перс»[20]. Трудно сказать, о чем именно идет здесь речь, — об арабском ли оригинале (и тогда его автором действительно мог быть Муса Кисрави), или же о каком-то ином источнике, возможно и персидском. Так или иначе, эти противоречивые свидетельства древних авторов позволили ученым говорить о двух ранних ближневосточных вариантах «истории семи мудрецов» — о так называемых «Большом Синдбаде» и «Малом Синдбаде».
17
См.:
20
См.: