Первая тема основательно разработана в персидских версиях сюжета, т. е. в «Большом Синдбаде».
Персидские версии «истории семи мудрецов» («Книга Синдбада») многочисленны и разнохарактерны. Прототип версии, как уже говорилось, не сохранился. Не сохранились и его некоторые ранние обработки. Пожалуй, наиболее огорчительна утрата поэмы великого персидско-таджикского поэта Рудаки. Как известно, многие его произведения, особенно в жанре большой многоплановой поэмы — маснави, не сохранились; мы знаем о них лишь по свидетельствам современников. К какому варианту сюжета «истории семи мудрецов» восходила поэма Рудаки, мы, естественно, не знаем, но можем предположить, что это был «Большой Синдбад».
Современник Рудаки, бухарский литератор Абу-ль Фаварис Фанарузи (Кенаризи) создал в 950—951 гг. прозаическую обработку «Большого Синдбада». Спустя полтора столетия известный поэт-панегирист Азраки переложил стихами прозу Абу-ль Фавариса (эта поэма не сохранилась[36]). На редакции Абу-ль Фавариса основывается и знаменитая «Синдбад-наме» Мухаммада аз-Захири ас-Самарканди, созданная в 1160—1161 гг., — блестящий образец изысканной персидско-таджикской прозы[37].
Мухаммад ибн Али ибн Мухаммад ибн ал-Хасан аз-Захири ал-Катиб ас-Самарканди (таково полное имя автора «Синдбад-наме») так рассказал о своей работе: «Следует знать, что эта книга была написана на пехлевийском языке и никто не переводил ее до царствования всеславного, справедливого эмира Насир адДина Абу Мухаммада Нуха ибн Мансура Саманида, да сделает Аллах лучезарными его доводы. Справедливый эмир Нух ибн Мансур повелел ходже Амиду Абу-л-Фаварису Фанарузи перевести ее на язык фарси, устранить возникшие в ней разночтения, погрешности и выправить их. В 339 году ходжа Амид Абу-л-Фаварис взял на себя этот труд, приступил к делу и изложил эту книгу в выражениях, свойственных дари. Но слог его был очень прост, лишен украшений и прикрас. И хотя в этом переводе были и красноречие, и изысканность, и красота, — ни одна машшате не нарядила эту невесту как следует, никто не погнал коня на ристалище красноречия, никто не одел в наряды и не убрал украшениями эти мудрые изречения, мысли и афоризмы, и книга почти уже стиралась со страниц дней и готова была внезапно исчезнуть с полей времени, а теперь она ожила, зазеленела и зацвела благодаря блестящей славе государя»[38].
В приведенном отрывке (в переводе М.-Н. Османова) следовало бы отметить не только цветистость слога аз-Захири и не явную описку в имени государя, заказавшего Фанарузи эту работу (надо: Нух ибн Наср, который правил с 943 по 954 г.; годы же правления Нуха ибн Мансура — 976—997), а твердую уверенность аз-Захири в том, что его предшественник обрабатывал не арабский, а пехлевийский оригинал.
Книгу аз-Захири нельзя рассматривать лишь как увлекательное повествование о женском коварстве. Ее назидательность и «учительность» намного шире. В ней немало внимания уделено принципам воспитания идеального государя и вообще человеческой мудрости и достоинству. Не приходится удивляться, что рассказ о воспитании юного шахзаде (сына шаха) занимает в книге столь большое место. Сильно расширена и концовка: на вопросы шаха сын отвечает серией притч, здесь же приводятся восемь мудрых заветов, якобы начертанных на стенах дворца легендарного царя древнего Ирана — Фаридуна[39], наконец, подробно рассказывается о наказании вероломной женщины. Везиры, несмотря на свою умудренность, выглядят достаточно жестокими и мстительными: один советует ослепить клеветницу, другой — отрезать ей язык, третий предлагает отрубить ей ноги, четвертый — вырвать из груди сердце. Но юноша оказывается гуманнее и, с точки зрения автора, мудрее: «Женщин не убивают, тем более что убийство не одобряется шариатом. Мне кажется, что надо бы отрезать ей косы, вычернить лицо, посадить на черного осла и провезти по всему городу, а глашатаям велеть кричать: „Того, кто предаст своего благодетеля, постигнет такая кара “»[40].
37
См.: