Кретьен де Труа
Роман о Тристане и Изольде
Перевод с французского Ю. Стефанова
Рождение Тристана
Весь день и всю ночь промучилась в родах королева{50}. И на рассвете разрешилась пригожим мальчиком, ибо так было угодно господу богу. И, разрешившись от бремени, сказала она своей служанке:
— Покажите мне моего ребенка и дайте его поцеловать, ибо я умираю.
И служанка подала ей младенца.
И, взяв его на руки и увидев, что не бывало еще на свете ребенка краше ее сына, молвила королева:
— Сын мой, сильно мне хотелось тебя увидеть! И вот вижу прекраснейшее создание, когда‑либо выношенное женщиной; но мало мне радости от твоей красоты, ибо я умираю от тех мук, что пришлось мне ради тебя испытать. Я пришла сюда, сокрушаясь от печали, печальны были мои роды, в печали я родила тебя, и ради тебя печально мне умирать. И раз ты появился на свет от печали, печальным будет твое имя: в знак печали я нарекаю тебя Тристаном{51}.
С этими словами она поцеловала его. И едва успела поцеловать, как изошла ее душа из тела, ибо умерла она, как я вам о том рассказываю.
Так родился Тристан, прекрасный и добрый рыцарь, которому потом пришлось вынести столько мук и тягот из‑за любви к Изольде.
И Мелиадук, король Лоонуа{52}, попросил показать ему младенца и спросил, успели ли его крестить.
— Да, сир, — отвечает служанка, — он наречен Тристаном. Это имя дала ему мать, когда умирала.
Тогда король взял младенца и вверил его Гуверналу{53}. И тот приказал отыскать ему достойную кормилицу и стал беречь его как зеницу ока, так что никто не мог ни в чем его упрекнуть.
Детство Тристана
Овдовев, король Мелиадук женился на дочери Нантского короля Хоэля{54}, женщине прекрасной, но коварной. И поначалу она возлюбила Тристана. А ему уже минуло семь лет, и был он пригож, как сам Ланселот. Все любили его, и оттого обуяла мачеху великая зависть. Не замыслила ли она извести ребенка, за которым смотрит Гувернал? И случилось, что вскоре умер король Мелиадук, и Тристан горько оплакал своего отца.
А Гувернал заметил, что королева Лоонуа возненавидела Тристана, и убоялся он, как бы не погубила она его своим коварством. И вот приходит он к Тристану и молвит ему:
— Тристан, мачеха ваша ненавидит вас лютой ненавистью, и уж давно сжила бы вас со свету, если бы не опасалась меня. Уедем же отсюда в Галлию, ко двору короля Фарамона{55}. Там послужите вы ему и поучитесь придворному вежеству и учтивости, как то пристало всякому благородному отроку. И когда по воле господней примете вы рыцарское посвящение и разойдется повсюду добрая о вас слава, тогда, если будет вам угодно, сможете вы вернуться в королевство Лоонуа, и не найдется там никого, кто дерзнул бы вам перечить.
— Господин мой, — отвечает Тристан, — я поеду за вами всюду, куда вам заблагорассудится.
— Тогда завтра же утром отправимся мы в путь, — молвит Гувернал.
На следующий день встали они до рассвета, сели на коней и ехали до тех пор, пока не достигли Галлии, где жил в своем замке король Фарамон. Гувернал наказал Тристану, чтобы тот никому не обмолвился, кто он таков, и откуда едет, и кто его родители, а на все расспросы отвечал бы, что он‑де чужестранец.
— Будь по‑вашему, господин мой, — говорит Тристан.
И вот поселились они в замке короля Галлии.
И всем на удивленье вырос Тристан и похорошел. Так умело играл он в шахматы и тавлеи{56}, что никто не мог поставить ему мат, и не было ему равных в искусстве владения мечом, и стройнее всех держался он в седле. И так он во всем преуспел, что был безупречен в любом деле, за какое бы ни взялся. И в свои двенадцать лет отличался таким мужеством и красотой, что все дивились ему. Не было во дворце галльского короля такой дамы или девицы, что не почла бы за честь, если бы Тристан удостоил ее своей любви. И служил он королю верой и правдой, а тот ценил его превыше всех своих приближенных.
И да будет вам ведомо, что никто не знал, кто он такой, кроме бога да Гувернала, его наставника.
Морхульт Ирландский
Знайте также, что на жителях Корнуэльса лежала ежегодная дань в сто девушек, сто юношей, достигших пятнадцати лет, и сто чистокровных лошадей. И была эта дань установлена двести лет назад, во времена короля Тонозора Ирландского, и взималась каждый год сполна вплоть до времени короля Марка. А при нем прекратились эти поборы, ибо прекрасный Тристан, добрый рыцарь, сразил Морхульта, брата ирландской королевы, прибывшего в Корнуэльс, чтобы вытребовать эту дань; он убил его на острове Святого Самсона{57}, как будет о том поведано в нашей повести.
Тристан отправился к королю Марку, своему дяде, и попросился к нему на службу. И король пожелал узнать, кто он таков.
— Отрок из дальних краев, — отвечает Тристан, — что готов послужить вам, если будет на то ваше согласие.
— Даю его с превеликой охотой, — молвит король, — ибо мнится мне, что ты хорошего рода.
И Тристан зажил у своего дяди, как пришлец, и повел себя так, что скоро ни одного отрока при дворе не ставили по сравнению с ним ни в грош.
Ездит он с королем в лес и прислуживает ему во время охоты. А тот ценит его превыше всех своих приближенных и шагу не хочет ступить без него, ибо за что бы ни взялся Тристан, все умеет он довести до конца. Столь пригож он с виду и столь ловок во всяком деле, что придворные смотрят на него с завистью, ибо во всем он их превосходит. Так служил Тристан у короля Марка до тех пор, пока не минуло ему пятнадцать лет. И стал он к тому времени так силен и отважен, что не сыскать было равных ему по силе и отваге.
Гувернал счастлив видеть, что воспитанник его так вырос и возмужал, ибо теперь ему впору принять рыцарское посвящение. И если примет он его, немало славных дел удастся ему свершить.
Тогда случилось, как я уже вам говорил, что в начале мая Морхульт Ирландский с великим множеством своих людей явился требовать дань, которой жители Корнуэльса были обязаны ирландскому королю. И вместе с Морхультом прибыл один рыцарь, доблестный и храбрый, но еще молодой; звали его Гайерет{58}, и был он дружинником Морхульта.
Как раз в то время воцарился король Артур{59}; совсем недавно возложил он на себя корону.
Узнав, что ирландцы прибыли за данью, опечалились жители Корнуэльса великой печалью, и поднялся повсюду стон и плач. Принялись рыдать дамы и рыцари и так говорить о своих детях: «На горькое горе были вы рождены и вскормлены, ибо суждено вам стать рабами в Ирландии. Земля, почему не разверзлась ты и не поглотила наших детей? Видеть это было бы для нас меньшим бесчестьем, чем смотреть, как ирландцы увозят их в рабство. Коварное и жестокое море! И ты, изменчивый ветер! Почему не потопили вы ирландские корабли в пучине?»
И так громко стонут они и рыдают, что в ту пору не расслышать было бы и грома с небес.
И Тристан спрашивает у одного рыцаря, отчего подняли они такой шум, и кто этот Морхульт, о котором они говорят. И тот ему отвечает, что Морхульт приходится братом ирландской королеве, что он один из лучших рыцарей на свете и что явился он в Корнуэльс, чтобы вытребовать дань. И получил наказ вступить в единоборство с любым, кто дерзнет ему воспротивиться. Но только никто не посмеет с ним сразиться, ибо очень уж он могучий и храбрый воин.
— А что будет, — спрашивает Тристан, — если кто‑нибудь осилит его в схватке?
— Клянусь честью, — отвечает рыцарь, — тогда жители Корнуэльса будут избавлены от дани.