– Видишь ли эти прекрасные кудри? Они – с головы Деноалена. Я ему отомстил за тебя. Никогда более не придется ему покупать и продавать ни щит, ни копье.
– Это хорошо, господин мой; но натяни-ка лук, прошу тебя; хочется мне узнать, хорошо ли он натягивается.
Тристан натянул лук, удивленный, еще не совсем понимая. Взяв одну из двух стрел, Изольда вправила ее в тетиву, посмотрела, крепка ли она, и быстро сказала шепотом:
– Я вижу нечто, что мне не нравится. Целься получше, Тристан.
Он приготовился, поднял голову и увидел на вершине полога тень головы Гондоина. «Господь да направит эту стрелу!» – мысленно произнес он.
Обернулся он к стене и выстрелил. Длинная стрела просвистела в воздухе, – кобчик и ласточки не летят быстрее, – вонзилась в глаз предателя, пробила мозг, как сердцевину яблока, и застряла, дрожа, в черепе.
Тогда Изольда сказала Тристану:
– Теперь беги, милый! Ты видишь, предатели знают о твоем убежище. Андрет еще жив, он все расскажет королю; тебе уже небезопасно в хижине лесника. Беги, милый! Верный Перинис скроет это тело в лесу так надежно, что король никаких вестей о нем никогда не получит. Ты же беги из этой страны ради твоего спасения, ради моего!
– Как мне жить? – говорит Тристан.
– Да, милый Тристан, жизни наши связаны и вплетены одна в другую. А мне как жить? Тело мое здесь, а сердце мое у тебя.
– Изольда, милая, я уезжаю, не знаю куда. Но если когда-либо ты увидишь перстень из зеленой яшмы, исполнишь ли ты то, о чем через него я у тебя попрошу?
– Да, ты это знаешь: если я увижу перстень из зеленой яшмы, ни башня, ни крепкий замок, ни королевский запрет не помешают мне исполнить волю моего милого, будет ли то безумно или мудро.
– Да воздаст тебе Господь, рожденный в Вифлееме, дорогая!
– Да сохранит тебя Господь, дорогой!
Глава XIV
Волшебная погремушка
Тристан удалился в Уэльс, в страну благородного герцога Жилена. Герцог был молод, могуществен, добр; он принял Тристана как желанного гостя. Чтобы почтить его и развеселить его, он не жалел никакого труда; но ни подвиги, ни празднества не могли утолить тоску Тристана.
Однажды, когда он сидел возле молодого герцога, сердце его так заболело, что, сам того не замечая, он начал вздыхать. Желая смягчить его горе, герцог велел принести в свои покои любимую забаву, которая в печальные минуты чаровала его глаза и сердце. На стол, покрытый роскошной пурпурной скатертью, посадили его собачку Пти-Крю[21]. Это была заколдованная собачка: досталась она герцогу с острова Авалона[22]; ему послала ее фея в знак любви. Никто не был бы в состоянии достаточно искусными словами описать ее свойства и красоту. Шерсть ее отливала столь чудесно расположенными цветами, что нельзя было назвать ее масти: сначала ее шея казалась белее снега, круп зеленее трилистника, один бок – красный, точно пурпурный, другой – желтый, как шафран, живот – голубой, как лазурь, спина – розоватая; но если посмотреть на нее подольше, все эти цвета начинали плясать в глазах, сливаясь в какой-то один оттенок, то белый, то зеленый, желтый, голубой или пурпурный, – то более темный, то посветлее. На шее у нее подвязана была на золотой цепочке погремушка такого веселого, ясного и нежного звона, что от звуков ее сердце Тристана умилилось, успокоилось, и горе его растаяло. Исчезли из памяти все беды, вынесенные ради королевы, – такова была волшебная сила погремушки; сердце, слыша ее звон, такой нежный, веселый и ясный, забывало всякое горе. И в то время как Тристан, в обаянии волшебства, ласкал маленькое заколдованное животное, которое рассеивало все его горе и шерсть которого казалась на ощупь мягче бархата, он подумал, что это был бы хороший подарок для Изольды. Но что было делать? Герцог Жилен любил Пти-Крю более всего на свете, и никто не был бы в состоянии получить ее от него ни хитростью, ни просьбами.
Однажды Тристан сказал ему:
– Что бы вы дали, государь, тому, кто освободил бы вашу страну от косматого великана Ургана, который требует от вас тяжелой дани?
– Сказать по правде, я предложил бы его победителю выбрать из моих богатств то, что он сочтет наиболее ценным; только никто не отважится сразиться с великаном.
– Вот удивительные слова! – возразил Тристан. – Но ведь благополучие страны достигается только подвигами, а я за все золото Милана не откажусь от желания сразиться с великаном.
– В таком случае да поможет тебе Господь, рожденный от девы в Вифлееме, и да защитит он тебя от смерти, – сказал герцог Жилен.
Тристан настиг косматого Ургана в его логовище. Долго и яростно бились они; наконец доблесть восторжествовала над силой, ловкий меч – над тяжелой палицей, и Тристан, отрубив правую руку великана, отнес ее герцогу.
– В награду, государь, согласно вашему обещанию, дайте мне Пти-Крю, вашу очарованную собачку.
– О чем просишь ты, друг мой! Оставь ее мне, возьми лучше мою сестру и с ней половину моей страны.
– Прекрасна ваша сестра, государь, прекрасна и ваша страна, но я для того только и бился с косматым Урганом, чтобы получить вашу очарованную собачку. Вспомните о вашем обещании!
– Возьми же ее, но знай, что ты отнимаешь у меня радость моих глаз и веселье моего сердца.
Тристан передал собачку валлийскому жонглеру, разумному и хитрому, и тот доставил ее в Корнуэльс. Прибыв в Тинтажель, он тайно отдал ее Бранжьене. Сильно обрадовалась королева, наградила жонглера десятью, марками золота, а королю сказала, что этот драгоценный подарок прислала ей мать, королева Ирландии. Она приказала мастеру сделать для собачки домик, изукрашенный золотом и драгоценными камнями; куда бы она ни шла, она носила собачку с собой как память о своем милом, и всякий раз, как она смотрела на нее, печаль, тоска и сожаление изглаживались из ее сердца.
Вначале она не понимала этого чуда: если она ощущала такую сладость, когда глядела на собачку, то это, думала она, происходило от того, что она подарена Тристаном; видно, мысль о ее друге так усыпляла ее тоску. Но однажды она узнала, что это было дело волшебства и что один лишь звук погремушки чаровал ее сердце.
«О, – подумала она, – хорошо ли, что я нахожу утешение, тогда как Тристан несчастен? Он мог бы удержать у себя эту заколдованную собачку и таким образом забыть свою печаль. По великому своему благородству он предпочел послать ее мне, отдать мне свою радость, чтобы самому терпеть по-прежнему горе. Но тому не бывать! Тристан, я хочу страдать, пока ты страдаешь!»
Она взяла волшебную погремушку, позвенела ею в последний раз, тихо отвязала ее, потом бросила через открытое окно в море.
Глава XV
Белорукая Изольда
Любовники не могли ни жить, ни умереть друг без друга. Жить им в разлуке было ни жизнь, ни смерть, но то и другое вместе.
Тристан хотел бежать от своего горя, носясь по морям, островам и странам. Снова увидел он свою страну Лоонуа, где Роальд Твердое Слово встретил своего сына со слезами нежности. Но, не будучи в состоянии жить в его земле, Тристан отправился по герцогствам и королевствам, ища приключений: из Лоонуа – к фризам, от фризов – в Гавуа, из Германии – в Испанию. Служил он многим государям и совершил много подвигов, но в течение двух лет не было ему никакой вести из Корнуэльса – ни друга, ни послания.
Тогда он подумал, что Изольда разлюбила его и забыла.
И вот случилось однажды, что, странствуя вдвоем с Горвеналом, прибыли они в Бретань. Они проехали опустошенную равнину: повсюду обрушившиеся стены, деревни без жителей, поля, выжженные огнем; их кони шли по пеплу и углям на пустынной поляне.
Тристан задумался: «Я истомлен и устал. К чему мне эти приключения? Госпожа моя далеко, никогда я ее не увижу. Почему в течение двух лет не послала она искать меня повсюду? Ни одной весточки от нее! В Тинтажеле король ее почитает, ей служит, живется ей радостно; конечно, погремушка волшебной собачки оказала свое действие. Изольда меня забыла, и ей мало дела до прежних печалей и радостей, мало дела до несчастного, который скитается по этой опустелой стране. Неужели никогда не забуду я ту, которая меня любила? Неужели не найду никого, кто бы уврачевал мое горе?»
22
В кельтских сказаниях волшебный остров, страна блаженства, населенная феями и избранными героями, попавшими туда после смерти или еще при жизни.