Ее спина выпрямляется, а на щеках появляется румянец.
— Ни в коем случае.
Это хороший знак.
Достав из кармана маленькую карточку, я переворачиваю ее на гладкой дубовой поверхности стола.
— Это то, что предлагаю за место твоего отца.
Ее глаза цвета шоколада расширяются, когда она смотрит на цифры. Ротик беззвучно открывается и закрывается, и я понимаю, что она у меня в кармане.
— Как видишь, это вдвое больше рыночной стоимости. Я попрошу своего адвоката прислать документы сегодня днем, — протягиваю ладонь в молчаливом стремлении к рукопожатию.
Она смотрит и слегка хмурится.
— Нет, — писк почти похож на мышиный щебет.
Я не мог расслышать ее правильно.
— Нет? — моя нога снова опускается на мраморный пол. — Ты понимаешь, с кем говоришь?
— Ни малейшего понятия. А должно ли меня это волновать? — ее подбородок дергается, словно она только что съела что-то кислое. — Неважно, кто ты, я не могу его продать.
— Роман Петров.
Румянец на ее щеках побледнел, когда она поняла, что я сказал.
Она знает. Мое имя имеет здесь значительный вес.
Со мной нельзя шутить.
— Позволь спросить еще раз, lastochka. Я предлагаю вдвое больше. Значит, ты либо дура, либо...
Она поднимает свою тонкую руку, останавливая меня.
— Я не могу продать, не то, чтобы не хочу. Завещание отца запрещает это. Думаешь, я выгляжу так, будто хочу управлять одним из этих захудалых, отвратительных заведений для извращенцев?
Что, черт возьми, она мне только что сказала?
В моих внутренностях образуется клубок тепла.
— Такие клубы, как этот и мой, не являются местом сбора извращенцев. Это место, где люди могут освободиться и насладиться одними из лучших вещей, которые может предложить жизнь, — я испытываю искушение показать ей свою любимую вещь, которая твердеет в моих боксерах.
— Это мерзко. Разгуливать по улицам, трахая кого попало. Это нормализует измены и разрушает браки, — ее челюсть и кулаки сжимаются в унисон.
Я нашел больное место. Каким бы я был человеком, если бы не попытался использовать его в своих целях?
— Бедная Надя. У тебя никогда не было достойного траха, правда? Поэтому тебя так пугает клуб отца? — как только озвучиваю эту мысль, я не могу выбросить из головы идею швырнуть ее через этот стол и заставить кричать мое имя.
Она встает, сильно толкая свой стул, и он с грохотом падает на пол.
— Ты пришел в мой дом и разговариваешь со мной в таком тоне? Убирайся, — ее рука вытягивается вперед, один розовый ноготь указывает на выход.
Мне нравится этот огонь в ней. Она более горячая, чем мое первое впечатление.
— Я знаю, что нет. Жаль, наверняка в глубине души ты идеальный сабмиссив, — не сомневаюсь. Эта ханжа скрывает, что практически умоляет, чтобы ее контролировали.
Ее легкий вздох заставляет мой член дергаться.
— Держу пари, тебе понравится, если я заставлю тебя встать на колени и отшлепаю эти милые щечки своим членом, не так ли? — я ловлю ее короткий взгляд на растущую выпуклость в моих брюках.
— Вы никогда не узнаете, мистер Петров, — она скрещивает руки на груди и проносится мимо меня к выходу. Открыв тяжелую дверь, мои люди встают.
— Мы закончили. Я хочу, чтобы вы ушли, — Надя смотрит в потолок, когда я подхожу ближе.
Она знает, что я видел, гуда были направлены ее глаза.
Наклонившись, мои губы танцуют на расстоянии вдоха от ее уха.
— Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы ты получила удовольствие.
Жестом показываю свои людям следовать к машине. Заводя двигатель, вижу ее стоящей на пороге с огнем в глазах.
Ни за что на свете не позволю ей победить.
Я заполучу Империю. А увидев, как Надя рассыпается, победа станет еще слаще.
— Сколько? — Рошель спрашивает меня уже в третий раз. Повторяя, я не делаю сумму меньше.
— Почти двенадцать тысяч. В месяц, — размахивая бумажкой, я мечтаю о том, что смогу отбросить ноль или два.
— Это безумие! Я даже не представляла, что налоги на недвижимость в Вегасе такие высокие. И ты застряла с этим, — ее голос поднимается до высокого тона, который она использует в стрессовых ситуациях. Обычно я слышу его только на показах, когда модели дефилируют в наших нарядах по подиуму.
— Единственный выход — это допустить дефолт. Но... — делаю глубокий вдох, — …я уже подписала документы, прежде чем подумала об этом и теперь несу ответственность, — слезы грозят пролиться уже в третий раз с тех пор, как я получила уведомление от города этим утром.
Я в полной заднице. Модный бренд израсходовал все наши ресурсы. Мы вложили каждый цент ликвидных активов в продвижение.
Она долго молчит.
— Ну, я уверена, что-нибудь придумаем? Ты все еще собираешься приехать в магазин?
По крайней мере, ее тон снова стал менее резким.
— Я пригласила двух адвокатов. Они говорят, что мало что могут сделать, кроме как открыть дело в суде. Но это займет месяцы или даже годы из-за загруженности судов.
Я абсолютно ненавижу своего отца за то, что он поставил меня в такую ситуацию. Мне следовало просто повесить трубку, когда Гарланд связался со мной после его смерти.
— Ну, мне пора возвращаться к швейной машинке. Увидимся позже? Пончики из Мэйплс?