— Лиера Оливия, — без приветствия обратился ко мне хал.
Я внутренне собралась и приготовилась к тяжелому разговору. Больше всего настораживало отсутствие ар'хана. Не мог же орк оставить своего сына на неизвестное количество времени.
— Что-то случилось? — обеспокоенный голос выдавал меня.
— Болотники решила развязать войну, а папа…, — я сглотнула вязкую слюну и прижала мяукающего сына к груди. — Отец пошел в их толпу для разговора, а меня отослал сюда. Он… Чувствовал, что вам понадобиться помощь. — хал отвел взгляд и очень быстро затараторил: — Понимаю, вы устали, но можно мы прям сейчас поедем к папе?
В его тоне проскользнуло слезное прошение. Весь хал был максимально сосредоточен на моем ответе. А меня начало потряхивать от переполнявших эмоций.
Ни одно, так другое с этим орком!
— Конечно пошли! — перебросила ремень сумки на плечо и посмотрела в глаза дочери.
Магичка дунула на свои руки и вокруг нас взвились сотни маленьких светящихся искорок.
— Светлячков не будет видно издалека. Только если близко будем стоять, — отчиталась умная красавица.
Шар'ах с благодарностью посмотрел на девочку и быстро снарядил буйвола. На спокойное и безразличное животное повесили наши скромные пожитки и посадили Ирину. Я отказалась нагружать животное своим весом. Волосатая корова и без тяжести идет медленно, а нам сейчас надо поторопиться.
— Шар'ах, почему твой отец вечно встревает в приключения? — я хотела развеять обстановку и узнать что-то стоящее об орке за которым готова идти даже в разгорающуюся войну.
— В племени ему не нравилось что жрецы запрещают женщинам учиться, трудиться и иметь какое-то занятие. Моя мама как вошла в дом отца, так и поселилась в спальне. Я не помню ее, но папа говорил что ее тело мыли четыре ар'хана. Когда она отказывалась от него, то ее рукой управлял жрец.
— Не Дев' рах ли? — прошипела я, ощущая как сожалею о том, что не расцарапала рожу деду.
— Не знаю, лиера, — торопился хал вперед.
Ирина уснула на мерно покачивающейся спине. Арсиэль теперь просто смотрел по сторонам. Я соорудила для него местный аналог "кенгуру", освободив себе руки.
— Почему ты меня называешь лиерой? — не хватало мне, чтобы каждый встречный знал что я — дракон.
— Вы покинули племя, значит не согласны принимать наши традиции и устои, — улыбнулся парнишка.
— Отец сказал, что вы слишком сильная, чтобы сгибаться под давлением жрецов.
— Пфф, может я за Урд'ахом пошла, а не от племени бегу, — попыталась прощупать почву.
— Вы не посмотрите на отвергнутого и изгнанного. Вам нужен дом, слуги и книги с мечом, — отмахнулся от моего предположения Шар' ах. — По драконьим стандартам ар'ханы уроды недоразвитые. Тем более, что лиера Клариса уже высказалась по поводу отца. Не обнадеживайте пожалуйста папу. Не делайте ему лишний раз больно. Он и так не понимает почему вы его до сих не прогнали и привечаете.
Так, понятно что у нас разная культура, но… Неужели мне придется брать все ухаживания и конфетно — букетный период на себя?
Глупые устои и печать отвергнутого. Такой мужик пропадает!
38
В условиях недостаточной видимости, горящая степь выглядела ужасающе.
Дым несся в сторону входа в пещеры. Ужасающая картина раскинулась под нашими ногами. Ветер доносил лишь отголоски непередаваемого буйства стихии. Огонь пожирал всю мелкую травку, уничтожал каждый стебелек и пробирал землю до основания. Я ощущала мощь пожара, дышала его всполохами, наслаждалась долетающими до меня искрами, чувствовала его мощь всем телом.
Мой взгляд был прикован к ночному буйству. А сердце млело вместе с разгулом стихии.
— Мы не успеем! — встревоженный голос Шар'аха. — Они напали! Отец!
— Пытаются выкурить, — прошептала я, наблюдая за умирающей степью. — Урд' ах в безопасности. Огонь не забирал его жизнь, — завороженно дышу ночной прохладой, а чувствую как пыл и жар проникают в легкие. Они расправляли тело, выжигали во мне усталость и наполняли энергией.
Ноги перестали гудеть, а больная спина тянуть. Мой взгляд сейчас острее чем прежде и вижу я дальше, чем всегда. Любое живое существо попадало в область моего наблюдения.
— Мама дракон, она говорит со стихиями, — тихий шепот проснувшейся дочери, — поэтому не переживай об отце. Он жив.
Что? Говорю с кем?
Но Ирочка права, мне гораздо легче когда рядом есть открытое — живое пламя. Оно своим светом разгоняет тьму мыслей и приносит ясность и надежду в будущее. Почему-то когда мы путешествовали, я спокойно наблюдала за артефактом, который грел мне еду. Но стоило вспыхнуть искре и разгореться в неуправляемое пламя, как я потеря себя в этой какофонии чувств. Мне хочется петь и танцевать танго одновременно. Хотя я только в детстве ходила на балет и так и не преуспела в этом.