Кукушки. Песня кукушки ассоциировалась с приятным временем года — летом. Но она имела также и второе значение, окрашенное печалью, потому что считалось, что кукушка летает между царством живых и царством мертвых. Перья кукушек считались дурным предзнаменованием.
Лад (тональность). Музыкальные инструменты настраивались на различные тоны, каждый из которых передавал определенное настроение, соответствующее времени года. Тональность «бансики» отражала суровость зимы; тональность «ричи» — печаль осени. Тональность «со», которую автор упоминает в своих стихах, адресованных Масато, ассоциировалась с весной. Тональность «осики» считалась близкой к тональности «ля» и связывалась с идеей быстротечности, мимолетности сущего. (Говорят, что в храме Гион в Индии, где проповедовал будда Шакьямуни, колокола настроены именно в этой тональности.) Сказка Хейке, эпическое произведение, в котором описывается гражданская война в конце эпохи Хэйань, начинается словами: «В звуке колокола храма Гион отзывается эхом непродолжительность всего сущего».
Лисы. Считалось, что мифические лисы («кицуне») могли принимать различные обличья, в частности образ прекрасной девушки.
Лич чайлд (Ребенок Лич) — несчастное дитя богини Изанами и ее брата Изанаги, которые в результате своего совокупления создали японские острова. История смерти Изанами и последовавшего за этим ухода Изанаги на ее поиски в загробном мире перекликается с мифом об Орфее и Эвридике. Согласно этой истории, первый ребенок Изанами родился больным из-за того, что она заигрывала со своим супругом. Усвоив этот урок, впоследствии она ждала, чтобы муж сам предложил ей заняться любовью, и другие ее дети не имели физических недостатков.
Любовное (тайное) свидание. Отправляясь на любовные свидания, аристократы часто изменяли свою внешность. Герой сказки Гендзи, именем которого названо это произведение, часто путешествовал в неприметной повозке и прятал парчовую одежду под обычным плащом. По временам мужчины доходили до того, что во время любовных свиданий закрывали лица шелковой лентой. Поэтому случалось, что женщина не знала доподлинно, кто ее любовник.
Мандарава — благоухающий красный цветок, описанный в Сутрах Лотоса. По поверью, он расцветает на небесах.
Манджушри — бодхисаттва, который символизирует высшую ступень мудрости; часто изображался верхом на льве. Описание статуи Манджушри в Утае, данное Масато, взято из дневника буддистского монаха Эннина, который посетил Китай в середине девятого века.
Маниёсю — самая старая антология японских стихов, датируемая серединой восьмого века. Многие из включенных в нее произведений значительно более откровенны в описании страстей и предубеждений, чем стилистически выдержанные стихи более поздних собраний. (См.: Поэзия.)
Месяцы. Год у японцев делился на двенадцать лунных месяцев. Каждый имел, по крайней мере, одно описательное название: например, Девятый месяц назывался «Длинный ночной месяц», а Десятый — «Месяц без Божьего благословения», так как он считался неблагоприятным. В соответствии с синтоистскими верованиями, духи — ками», обеспечивавшие сохранность урожая риса в течение Девятого месяца, отправлялись затем на ежегодный праздник духов в храм в провинции Изумо, оставляя всю остальную страну без своего покровительства.
Монастыри. Буддистские монастыри были удобным убежищем для женщин, избегавших общественного скандала. Использовались и менее радикальные меры. Падшие женщины могли вести жизнь, посвященную религии, в стенах своих жилищ, в мрачных комнатах, приспособленных для этой цели. Конечно, монастыри также являлись убежищем для тех, кто имел искреннее призвание к монашеской жизни, в том числе и для автора пролога.
Мудры — так называются магические движения руками, выполняемые священнослужителями-синтоистами во время проведения эзотерических ритуалов; происхождение этих ритуальных жестов связывают с тантрическим буддизмом. (См.: Сингён.)
Мурасаки Сикибу — автор Дневников и Сказки Гендзи (датируются приблизительно 1002 годом). Знающая жизнь только по книгам, застенчивая и одновременно высокомерная, Мурасаки глубоко почиталась за литературный талант. Но она никогда не была такой популярной, как Сеи Сёнагон. Хотя, по-видимому, эти две женщины никогда не были соперницами в любви, они испытывали взаимную неприязнь. Вот как Мурасаки язвит в своем дневнике по поводу литературной соперницы: «Сеи Сёнагон, например, была ужасно тщеславна. Она считала себя умной и образованной лишь потому, что умела писать китайские иероглифы; но если вы их тщательно проверите, то окажется, что они оставляют желать много лучшего. Того, кто думает о себе, что он в чем-то превосходит окружающих, совершенно очевидно, ожидают страдания и плохой финал». (См.: Романы.)