Максом они вдохновенно трудились над разгадкой тайны мозга, отказавшегося
вступать с ними в контакт. Им помогал Барнет своим тонким и быстрым
математическим анализом.
Еще в первый день неудачи Пол высказал предположение, что этот мозг
работает совершенно в другом диапазоне, нежели настроен их биотрон. Еще не
успели они вдуматься в смысл этого, как Притт резко возразил.
-- Ерунда! -- раздраженно сказал он. -- Миллс проводил свои опыты на
десятках, сотнях голов в одном диапазоне -- от альфы до лямбды и не встречал
препятствий.
Теперь же Макс и Альберт ухватились за эту мысль и начали лихорадочно
перечитывать труды создателя биотрона. Такой работы Миллс никогда не
выполнял, на главные мозговые центры он не воздействовал, а лишь на
отдельные рецепторы -- в этом состояла их надежда, что Миллс не мог,
естественно, утверждать универсальность найденной им полосы частот. Но
что-то должен же был сказать он в отношении расширения диапазона в будущем,
ну, хотя бы высказал какие-то предположения теоретического порядка!..
Но ничего похожего найти им не удалось. Чувствовалось, что изобретатель
биотрона нарочно остерегался раскрывать тайны своего творения: он почти
нигде не касался бионических характеристик своей схемы.
Специалист-электронщик, пожалуй, мог бы построить по этой схеме биотрон. Но
вряд ли понял бы его назначение и уж тем более -- не мог пустить его в ход.
Тогда они подумали, что у Притта -- любимца Миллса -- могут храниться
особо ценные, не опубликованные записи, которые профессор подарил ему или
которые он приобрел позже у наследников. Макс пошел к Притту, и тот достал
из сейфа стопку рабочих тетрадей Миллса.
-- Честно говоря, я сам давненько не заглядывал сюда, -- сказал он,
передавая тетради. -- Но помнится, Миллс что-то высказывает здесь о
положении контуров генератора. Да, да, да... Ну, в общем, посмотрите сами.
Только прошу -- не выпускайте этих тетрадей из рук и сразу же верните их
мне.
Заверив, что все так и будет, Макс помчался к Альберту.
-- Знаешь, я все более склоняюсь к мысли, что Пол высказал счастливую
догадку, -- встретил его приятель. -- Обрати внимание на группу крови. У
Барнета -- первая, а у этого -- третья. Значит, атомные решетки белковых
молекул у них разные...
-- Следовательно, и частоты колебаний, на которых работают их нейроны,
не могут быть одинаковыми! -- с готовностью подхватил Макс. -- Но посмотрим,
что скажет нам старина Миллс, -- и он торжественно протянул другу заветные
тетради.
Для них это был кладезь мудрости и откровений. Читая, они
удивленно-радостно восклицали: "Ну, как это нам раньше не попалось!.." И,
наконец, вот оно, чего так упорно они искали, что предвидели в своих
догадках!..
"...Заранее не желая отождествлять обычные электро- магнитные колебания
с доселе неизвестными изменениями магнитного поля, которые вызываются особой
пульсацией биопотенциалов нейронов, я ввожу новую шкалу для измерения
положений контуров генератора и приемника биоизлучений. Устанавливаю это
чисто эмпирически в надежде вернуться позже к более последовательной
разработке шкалы (градация, разбивка на диапазоны). Учитывая большую
дискретность во многом неизвестной мне величины, я в качестве первых вех
ставлю на своей шкале буквы греческого алфавита: альфа, бета, гамма, дельта,
эпсилон, фау, дзета, ета, тета, йота, каппа, лямбда. Полагаю, что дальнейшее
проникновение в мыслительные центры потребует расширения полосы частот и --
в значительной степени..."
-- Недаром старик оставил нам в запас еще целых четырнадцать букв, --
весело заметил Альберт, успевший сосчитать в уме от ми до омеги.
Они тут же позвали Пола и от души поздравили его, а затем показали
тетрадь Миллса. Потирая ладонью скулу (признак большого волнения), Пол
отвечал великодушно:
-- Ну, что я, ребята, без вас!.. Вот ведь отвергли мою гипотезу, я и
отошел. А вы до конца дело довели. Однако радоваться, по-моему, еще рано.
Перестройка контуров у нашего "алтаря" -- дело нешуточное, а настраивать их
-- ох, и наплачешься!.. Если в месяц уложимся -- можем считать себя
счастливчиками. Но когда начнем? Такая кутерьма идет, шеф наш не в себе...
-- О перестройке биотрона и речи быть не может, -- заметил Альберт. --
Не бросим же мы Барнета, да и Притт на такое не пойдет. Новые контуры