изнутри рубиновым огнем.
-- Ну, вот мы и в безопасности,-- успокоительно сказал охранник. --
Хотите кофе?
-- Спасибо, не откажусь, -- ответил Пол, чувствуя, как страх отпускает
его. И пока Роджерс ковырялся у кофейного автомата, он уже сообразил, как
объяснить этому парню свое суматошное бегство.
-- Понимаете, мы здорово поспорили, -- начал он, отхлебывая маленькими
глотками горячий ароматный напиток. -- Так часто бывает, когда что-нибудь
свое приходит в голову, а другому кажется, что только он изрекает истину в
первой инстанции.
-- Особенно, если этот другой -- твое начальство, -- подхватил
охранник.
-- Ну, да. Вы же знаете доктора Притта. Знаменитость. Не терпит
возражений. Но я вспылил и сказал наконец, что думаю о нем. Он меня
оскорбил, я ответил. Тут его подхалимы Макс и Альберт бросились на меня с
кулаками. Я дал одному...
-- Апперкот? -- не удержался верзила Роджерс.
-- Нет, скорее -- хук, -- улыбнулся Пол такому живому восприятию своего
вранья.
-- Ну, а теперь как быть?
-- Разрешите, позвоню директору Научного центра.
-- Что вы, еще четырех нет! Зачем беспокоить высокое начальство...
-- Нет, нет, нужно. У меня имеется срочное сообщение для него!
Мистеру Майклу до невозможности осточертела эта возня с Приттом, а
теперь вот и ночью покоя нет... Едва сдержав досаду и неприязнь к
собеседнику, он мягко проговорил в трубку:
-- Спасибо, коллега. Ваша преданность интересам корпорации будет
оценена должным образом. Да, вы еще не говорили об этом Лансдейлу? Нет? Ну,
приезжайте. Мы свяжемся с ним отсюда. Дайте трубку охраннику...
Пол вышел на улицу и быстро пошел к стоянке служебного транспорта.
-- Эй, что вам здесь нужно? -- окликнул его какой-то человек, открыв
дверку машины, в которой сидел. Подумав, что это человек Лансдейла, Пол
назвал себя и, подойдя к нему, тихо спросил:
-- А вы из секретной службы?
-- Угу, -- важно промычал О'Малей, а сам вспомнил поговорку удачи: "на
ловца и зверь бежит". -- Садитесь. Вас куда? К мистеру Майклу? Так рано? Ну,
что ж, мне все равно к нему пришлось бы ехать. Служебным самолетом ему
доставили какой-то чемодан, и мы уж сделаем крюк, заберем его. Чтобы мне еще
раз не мотаться.
И он погнал машину на предельной скорости в аэропорт, где его ждал
специальный самолет.
-- Только один? -- удивился командир опергруппы.
-- Отправляйте одного! -- приказал О'Малей. -- И немедленно вызывайте
второй самолет. Остальных привезем через час.
Пол не успел понять, куда он попал, как был усажен в кабину. О'Малей
успел лишь шепнуть ему: "Молчите и слушайтесь, если хотите уцелеть. Мы
раскрываем заговор..."
Проводив самолет, ирландец помчался обратно. С минуты на минуту к
воротам лаборатории должен был подъехать Вартанян с группой боевых парней из
местного отряда минитменов. Их главарю был обещан хороший куш, а парням --
разгром красных заговорщиков. План был прост и дерзок: напасть на охрану,
выключить излучение и, проникнув в лабораторный корпус, схватить ученых,
упаковать их в специальные мешки и немедленно отправить к самолету. Вся
операция должна быть закончена к шести часам утра, то есть до того, как
рассветет...
-- Человек родился! -- крикнул вне себя от счастья доктор Притт.
-- Родился, родился! -- завопили Маргрэт, Макс и Альберт, им было
радостно и страшно смотреть, как приподнялся сначала на локтях, а потом сел,
опираясь на согнутые пальцы рук, смонтированный ими богатырь -- Человек в
искусственной оболочке.
-- Как ты себя чувствуешь, новорожденный?
-- Спасибо, Джонни, как будто я опять живой, -- отозвался Барнет,
удивленно рассматривая себя в новеньком черном костюме, и Притт отметил про
себя, что голос его потерял трубный, металлической оттенок, стал как-то
теплее, человечнее. -- Теперь я снова ощущаю верх и низ, пространство, в
общем. Не то, что в этом саркофаге, в невесомости.
-- Потому что у тебя теперь есть вестибулярный аппарат, -- сказал
Притт. -- До этого он тебе не был нужен: ты все время чувствовал бы себя
лежащим или стоящим, то есть в одном каком-то положении, переменить которое
никак не мог. А это только раздражало бы... Ну, старина, давай слезать со
стола. Ты хоть и новорожденный, но уже взрослый. Так что становись на ноги.
Может, помочь?
-- Думаю, за год лежки в твоем саркофаге я не разучился ходить, -- он