Макс и Альберт пришли в лабораторию к Притту прямо с университетской
скамьи. Корпорация закупила их таланты на корню, когда оба были еще на
третьем курсе. Закупила на десять лет вперед. Часть денег по контракту ушла
в уплату за учение, на стипендию, остальное пришлось израсходовать на
устройство жизни на новом месте, в Теритауне. Мистер Майкл ободрил молодых
ученых, пообещав, что если дела у них пойдут хорошо, они сумеют расплатиться
с корпорацией за четыре-пять лет.
Притт, который был старше их на целый десяток, относился к своим
помощникам если не по-братски, то во всяком случае -- хорошо. И хотя в силу
своего характера легко раздражался, на парней никогда не кричал: не
подмастерьев видел в них, а своих коллег. За три года, что они работают
вместе, он успел убедиться в их полезности. А с тех пор, как они взялись за
Барнета, их отношения стали походить на дружбу заговорщиков. Только Пол в их
группе держится как-то особняком. Вероятно, потому, что ему уже за сорок и
семья поглощает его целиком...
Интересная работа с гениальным ученым, его дерзкий ум и вдохновляющий
талант, их честолюбивое стремление покорить самое совершенное произведение
природы -- все это наполняло жизнь Макса, да и Альберта тоже, придавало ей
смысл и радость, уводило от низменных забот. Теперь этому миру грозила
катастрофа... И можно было понять Макса, когда он взволнованный пришел домой
и тут же, не раздумывая, позвонил Притту.
Голосом его шефа трубка ответила:
-- Сэр, почему так поздно? Я сплю.
Макс взглянул на часы -- было далеко за полночь. Но он продолжал
держать трубку, зная, что автоответчик только предупредил. Если же
пренебречь им и еще несколько секунд подержать трубку, телефон Притта
зазвонит.
-- Прошу прощения, шеф, -- горячо заговорил он, услышав настоящий,
сонный голос хозяина. -- У меня есть очень важное сообщение для вас. Но не
хотел бы передавать его на работе.
-- Так, -- выдохнул Притт, словно волнение по проводу передалось ему.
-- Что вы предлагаете? Впрочем, я сам предлагаю: утром на час раньше заеду
за вами. Идет?..
Они ехали по тихим улицам и их знобило. Но не от утренней прохлады -- в
машине работал кондишен,-- а от волнения. Что делать? Доложить Лансдейлу,
мистеру Майклу? Что изменится? Просто их запрут в лаборатории, поселят там.
А если те поднимут шумиху в прессе, то им будет угрожать расправа, во всяком
случае, работать станет невозможно.
Вдруг Макса осенило.
-- Скажите, шеф, мы за полгода успеем выполнить вашу программу?
-- Может быть, даже раньше.
-- Тогда давайте рискнем. Другого пути у нас нет -- только быстрей
вернуть оболочку Барнету и выпустить его. А тогда нам эти пиявки не страшны.
Пусть докажут! Значит, полгода. Что ж, будем давать информацию.
-- Вы с ума сошли! -- вскипел Притт.
-- Будем давать информацию ус-та-рев-шу-ю. Там, конечно, не дураки
сидят, на это рассчитывать не приходится. Давать придется все-таки научную
информацию. Но с запозданием на год или не меньше полугода. Понимаете, мы
уже кончим свою работу, а они еще только ее середину жевать будут. Словом,
информация -- как свет далекой звезды. Красавицы давно уж нет, а мы
продолжаем видеть ее в расцвете...
-- Ха! Вы -- дипломат, мой мальчик. В такие дела мы попали, дай бог
теперь нам хитрости поболе!
-- И потом, надо разработать систему подачи этой ин- формации, чтобы
где-то по возможности "случайно" нарушалось какое-то важное звено во всей ее
цепи. Информация будет исходить от меня, в случае чего сошлюсь на незнание
ваших тонкостей.
-- Чудесно! Я сегодня же сяду и набросаю этакую хитроумную систему.
Первую порцию информации вы получите на той неделе. Можете сообщить
представителю этой "Веги", что доктор Притт принял их предложение. Деньги на
бочку! Ха-ха!..
-- Сколько запросить?
-- О, милый мой! Чем больше запросим, тем солидней будет выглядеть наша
фирма. Неужели мы не стоим каких-нибудь двух миллионов?
-- Да нет, я серьезно...
-- Ну, просите миллион! Не дадут -- поторгуемся. Время-то на нас
работает. И последнее: никому ни слова. Мы -- заговорщики...
Услышав сумму, Сурен присвистнул: "Игра идет по крупной". Он вспомнил
наказ Ратта -- на доллары не скупиться. И все же он не ожидал такой цифры.
-- Ваш доктор умный человек, совсем не фанатик.
-- Доктор Притт гениален. Он стопроцентный американец. Мне не пришлось