- Да это же Роман! - громко произнесла Зоя своим звонким неповторимым голосом, и Роман убедился, что это - действительно она.
Он остановил Орлика.
В пяти шагах на каурой лошади сидела Зоя - молодая, ослепительно красивая, в черном бархатном платье с серыми каракулевыми обшлагами и стоячим каракулевым воротником. Голову ее покрывала небольшая черная амазонка.
Ее маленькие руки, затянутые в черные шелковые перчатки небрежно держали повод и стэк - тот самый, из светлой кожи, с самшитовой рукоятью.
- Здравствуйте, Зоя Петровна, - проговорил Роман, глядя в ее черные, быстрые глаза.
- Здравствуйте, здравствуйте! - весело и звонко повторила она, - Я вас долго узнать не могла. Вижу кто-то скачет comme un chevalier galant. Прямо страшно стало! Мы с Олегом Ильичом перепугались, за камень спрятались... Кстати, познакомьтесь, пожалуйста, Роман Алексеевич, это Олег Ильич Воеводин, наш большой друг.
- Очень рад, - проговорил Роман, переводя взгляд на спутника Зои и кивнув головой.
Молодой человек, учтиво улыбаясь, сделал тоже самое. На вид ему было лет двадцать пять. Он был приятной наружности. Под жокейской фуражкой у него оказались курчавые белокурые волосы, лицо его с округлым подбородком, ямочками на белых щеках и маленьким круглым носом напомнило Роману тициановского Купидона.
Он только что заметил, что Воеводин облачен в коричневый полосатый жокейский костюм на английский манер. Руки в серых перчатках сжимали черный, длиннее обычного, стэк.
- Как хорошо, что вы здесь, - проговорила Зоя, поворачивая свою лошадь на дорогу и приглашая мужчин следовать за собой, - А то мы с Олегом Ильичом уже успели умереть со скуки. Nous, pauvres russes, sommes nes dans le plus ennuyeux des pays.
- А вы... давно приехали? - Роман всеми силами старался побороть охватившее его волнение.
- Вчера вечером. Здесь по ночам еще так холодно! Представьте себе, утром, когда Настасья топила печь, я сидела рядом и грела руки.
- Это нетрудно представить, - с улыбкой проговорил Воеводин, и они с Зоей засмеялись.
Лошади шли шагом, Зоя ехала в центре, мужчины держались по бокам.
- Я рассказывала Олегу Ильичу про вас, - говорила Зоя, вполуоборот глядя на Романа, - Но никак не думала, что вас можно здесь встретить. Сейчас, весною.
- Mais pourquoi pas? - спросил он.
- Рагсе que cela contredit votre image de dachnik.
- Vous me voulez dire que pour vous j'ai ete toujours un dachnik? - Роман резко дернул повод влево.
- Pas toujours! - нервно рассмеялась она.
- Et quelles sont les circonstances qui vous ont obliges a venir ici a cette epoque de l'annee?
- Ce serait trop difficile vous expliquer, - она снова нервно рассмеялась, поигрывая стэком.
- Trop difficile? - переспросил Роман, уклоняясь от молодой сосновой ветки.
- Trop difficile! - звонко откликнулась она и вдруг неожиданно резко ударила стэком по лошадиной шее.
Всхрапнув, лошадь рванулась вперед, Зоя, грациозно изогнувшись в седле, махнула стэком у себя над головой, срезав молоденькую веточку.
- Ай да Зоя Петровна! - выдохнул от неожиданности Воеводин, и Роман удивился поразительному несоответствию глухого басовитого голоса этого человека и его купидоноподобной внешности.
Они хлестнули своих лошадей и пустились за Зоей.
Рой мыслей и чувств, как и бывало во время быстрой езды, охватил Романа, но это был какой-то бурный, клокочущий и поэтому нечленораздельный поток, в котором выделить что-либо было невозможно. Роман несся, словно через пургу, или сквозь раскаленные крутящиеся вихри, несся, видя впереди всю ту же черную, влитую в седло фигуру.
Воеводин не отставал от него.
Краем глаза Роман заметил, что тот по-жокейски высоко привстал в стременах, уцепившись одной рукой в поводья, а другую - со стэком - на отлете вытянув назад.
Лошадиные копыта громко врезались в мокрую землю, отвечавшую не глухим, а открытым поверхностным звуком. Дорога стала петлять, и вскоре они догнали Зою, которая придержала лошадь, опасаясь, по-видимому, многочисленных корней, выступающих из земли на этом участке дороги.
- Испугались? - весело воскликнула она, крепко натянув поводья и успокаивающе похлопывая по шее всхрапывающую лошадь.
- Вы просто настоящая амазонка, Зоя Петровна! - почти выкрикнул возбужденный Воеводин, - Это было так неожиданно!
- Здесь легко разбиться, - пробормотал Роман, косясь на корни, - Очень неудобное место для галопирования.
- И это вы говорите? - рассмеялась она, - Ну, Роман Алексеевич, я вас не узнаю! Такой отчаянный наездник и толкует, что можно разбиться.
- Я просто вам советовал... - пробормотал Роман, чувствуя, что начинает краснеть.
- Роман Алексеевич прав, Зоя Петровна, - промолвил Воеводин, подъезжая к ней ближе, - Здесь коварное место. Взгляните, какие корни. Они похожи на змей... - он указал стэком вниз.
- Милый, Олег Ильич, - перебила его Зоя, - Я не боюсь ни змей, ни черта, ни papa. Я так рада, что сегодня весна, что я снова в Крутом Яре! Поедемте лучше к моему любимому месту!
- Где же ваше любимое место? - спросил Воеводин, пропуская вперед Зою, которая развернув лошадь, направила ее по узкой просеке.
- Пока это тайна. Впрочем, не для всех... - проговорила она улыбнувшись и кольнув взглядом Романа.
Роман вздрогнул, сердце его тяжело забилось. Он понимал, о каком месте говорила Зоя, но не мог, не хотел верить, что они направляются именно туда.
Просека за эти годы стала еще уже, трем всадникам пришлось выстроиться друг за другом. Роман оказался последним. Он ехал шагом, изредка придерживая всхрапывающего Орлика и поглядывая на едущего вперед Воеводина. Своей клетчатой фигурой тот полностью заслонил Зою, которая что-то напевала вполголоса, похлестывая стэком по кустам.
"Господи, неужели это не сон?" - думал Роман, - "Неужели это и впрямь Зоя? С этим странным человеком? И мы сейчас едем туда?"
И словно в подтверждение того, что это действительно не сон, ветка орешины больно стегнула его по колену.
- Роман Алексеевич, не отставайте! - прозвучал впереди голос Зои.
Роман почувствовал, что губы его совсем пересохли, а сердце готово выскочить из груди. Зоя разговаривала с ним так, будто он всего лишь знакомый по летней дачной жизни и, кроме нечастых встреч у кого-нибудь на именинах за чашкой чая, их ничего не связывает.
Он лихорадочно вспоминал их встречи, объяснения в любви и клятвы верности, тайные прогулки при луне и тайные объятия. Эти картины быстро наплывали одна на другую, будоража сознание Романа, поток мыслей проносился в его голове.
"Как все это неожиданно", - думал он, - "Она совсем другая. А может, она потому так ведет себя, что рядом этот Воеводин? А если они помолвлены? Как это все глупо... Я еду за ними... Так вот почему она целый год не отвечала на письма..."
Впереди мелькнул просвет, просека кончилась, кончился и лес.
Они выехали на широкое просторное место, именуемое Луговиной, и Зоя, снова ударив стэком свою лошадь, понеслась вперед.
Роман с Воеводиным понеслись следом. Издали могло показаться, что они преследуют молодую беглянку. Луговина упиралась в берет речки, вдоль которой и направила свою лошадь Зоя.
Этот берег был ровный, почти без растительности и назывался Лысым. Зато на другом берегу росла прекрасная березовая роща - постоянное место встреч и прогулок Зои и Романа. И теперь, скача по Лысому берегу, Роман смотрел направо, туда, где мелькали высокие, пока еще голые березы. Над ними летали грачи, устраивая в черных ветвях свои гнезда.
Зоя опережала мужчин на добрых два корпуса, ее грациозная черная фигурка, казалось, слилась с лошадью.
Воеводин скакал все так же на жокейский манер, а Роман, по своему обыкновению, прямо держась в седле. Теперь он уже окончательно понял, куда вела их Зоя, и старался справиться с нервной дрожью, постепенно овладевающей им. Лысый берег тянулся недолго: промелькнули появившиеся то тут, то там кусты, молоденькие ивы, а потом влажная, дышащая паром земля вдруг вздыбилась, поднялась, заставив всадников натянуть поводья.
Лошади покорно остановились.
Все трое оказались на высоком обрыве. Впереди распласталось Крутояровское озеро. Голубое небо отражалось в нем, солнце играло по краю воды, наползающей на белый песчаный берег. Некоторое время все молчали, лишь вздрагивали, бренча сбруей, лошади.