— Когда вышла книга Талла, в «Инкуайер» появилась статья…
— Мистер Цолликоффер уже сообщал об этом — несколько недель назад. — И, когда я со своими доморощенными детективами уже была в дверях, он добавил: — Я внесу в журнал, что в этот день миссис Гарланд, Герман Цолликоффер и Лукас Йодер заходили, чтобы обсудить ход расследования убийства.
ВТОРНИК, 17 ДЕКАБРЯ. Все дни после нашего визита в полицию люди капитана Стампфа работали не покладая рук, пытаясь разобраться в том, что представляет собой Повидло. Сам Стампф время от времени заезжал ко мне, чтобы в общих чертах информировать меня о том, что происходит. От него я узнала, что молодой человек отличался несдержанным характером, вызывающим поведением и шалостями с автомобилями, как с родительскими, так и с теми, которые он заимствовал у соседей с согласия или без такового с их стороны. Футбольный тренер говорил о нем, что он один из лучших, а директор школы утверждал, что хуже не бывает. Полиции не удавалось раскопать о нем ничего существенного, кроме того, что он обладал дурными манерами и избыточным весом. Но они стали незаметно следить за ним, и четырнадцатого декабря, когда он проехал на красный свет да еще и оказался под градусом, у них появилось достаточно оснований, чтобы задержать его и посадить в камеру предварительного заключения. Пока он находился там, в полиции получили ордер на обыск и тщательно обшарили его дом, несмотря на дикие протесты его матери и угрозы отца. В среднем ящике комода в комнате парня среди массы хлама и книг, пропавших из школьной библиотеки, им удалось обнаружить копию статьи с фотографией Тимоти Талла, в которой говорилось о его возможных миллионах.
И тогда его взяли в оборот. А поскольку родители, наслышанные о правах своего сына, только на третий день сподобились нанять адвоката, чтобы подать исковое заявление в суд о законности его содержания под стражей, в ходе тщательных допросов стали один за другим всплывать подозрительные факты. Стампф, заверивший меня, что внимательно следит за допросами, но сам не участвует в них, постоянно предупреждал своих людей:
— Никто даже пальцем не должен трогать этого парня. Напоминайте ему его права на каждом допросе. Захочет пить — дайте воды. Время для сна — обязательно. И я хочу, Хикман, чтобы вы вели почасовые записи всего, что происходит.
На второй день, когда Повидло — полицейские называли его только так — дошел до кондиции, его спросили:
— Почему ты не воспользовался пистолетом?
И он совершил свою первую ошибку:
— Понятное дело — с пистолетом всегда нарываешься на неприятности.
— А почему же тогда не топор, с которым ты так ловко управляешься? Ребята говорят, что ты творишь с ним чудеса.
И он допустил вторую ошибку:
— Что я — ненормальный, чтобы разъезжать с топором в пикапе?
— А что же тогда у тебя было с собой, Повидло?
И тут вдруг лед тронулся:
— На меня налетела та собака. Надо же было чем-то отбиваться.
— И чем же?
— Стальным прутом.
— А зачем тебе нужен был стальной прут?
— Чтобы открыть окно, если бы я обнаружил, что все они закрыты изнутри.
— Ты собирался поискать в особняке деньги?
— Да. Но тут зажегся свет, и ко мне побежал мужчина, а собака чуть не схватила меня за горло. Я вынужден был защищаться, а что делать?
— Ты ударил собаку?
— Да. Я ударил, и она отскочила назад.
— Ты ударил мужчину?
— Нет. Но собака не унималась, и мне пришлось убить ее. Мужчина попытался защитить собаку и попал мне под руку. Я не хотел ударить его.
— Ему было нанесено много ударов, Повидло.
— Она продолжала лаять на меня, и я бил ее со всего размаха.
— Мужчине было нанесено множество ударов — наверное, с десяток.
— Я не хотел этого, я бил только собаку.
— Ты взял какие-нибудь деньги?
— В доме зажегся еще свет, и я побежал к пикапу.
— Что ты сделал со стальным прутом?
— Бросил в Ванси.
— Это совсем не по пути.
— Мне было страшно возвращаться прямой дорогой, и я поехал в объезд.
— Ты знал, что убил человека?
— Нет. Я знал только, что попал по нему несколько раз.
Когда в среду наконец появился адвокат, он страшно возмутился, узнав, сколько наговорил его клиент:
— Вы лишили его права презумпции невиновности.
Тогда Стампф показал ему протокол:
— Каждый раз в начале допроса, начиная с момента его задержания за управление автомобилем в нетрезвом состоянии, ему зачитывали его права. Это было общим счетом девять раз.
— У вас нет ни одной улики против него! — выкрикнул адвокат, на что Стампф ответил: