На военной службе. 2016 год.
Кстати, и с бытовыми условиями, из-за которых он так беспокоился, тоже все оказалось не так уж и плохо. По большей части Блок жил при штабе — в имении князя Друцкого-Любецкого, расположенном в нескольких верстах от места основных строительных работ, на берегу реки со смешным и каким-то уютным названием Бобрик. Хозяева называли свой большой усадебный дом с белыми колоннами на старый польский манер — «палац», и окружал его парк со столетними липами, за оградой которого сразу же начинались привычные для Полесья болота и пустоши…
Дом оказался сильно разорен войною. Значительная часть мебели была переломана, стекла в некоторых помещениях выбиты, да к тому же какие-то негодяи без всякого смысла порезали и попортили старинные картины в золоченых рамах. Тем не менее князь и его супруга встречали всех русских военных чиновников и офицеров гостеприимно и радушно, так что постепенно в усадьбе возникло некоторое подобие светской жизни.
Его сиятельство князь Иероним Эдвинович Друцкий-Любецкий, потомок старинного славного рода, непременно показывал тем, кто заслужил его доверие, многочисленные грамоты и рескрипты, подписанные польскими королями, государем Петром Первым и Екатериной Великой. Сам он родился в год крестьянской реформы, окончил Санкт-Петербургский университет по юридическому факультету, немного послужил в гвардейской артиллерии, а впоследствии избирался от Минской губернии членом Государственной думы и Государственного совета.
Помимо активной общественной деятельности его сиятельство когда-то уделял внимание и литературным занятиям — сочинял военно-исторические драмы, которые ставились даже в театрах Вильно.
Хозяин усадьбы был несколько чудаковат, своей маленькой коренастой фигурой напоминал паука и носил седые бакенбарды. Время от времени он бесшумно проходил по дому, внезапно появлялся на пороге комнаты или на повороте лестницы — и почти сразу же исчезал в темноте коридора… Кроме того, князь по секрету сообщил однажды своим постояльцам, что ему известна безошибочная система игры в рулетку, и поэтому он с нетерпением ожидает конца войны, чтобы разбить банк в Монте-Карло.
Его жена — тридцатилетняя золотоволосая женщина, невыносимо скучавшая по развлечениям и приличному обществу, — устраивала для офицеров и военных чиновников вечеринки, на которых почти неизменно присутствовал Александр Блок. Она считалась достаточно образованной женщиной, любила книги и была, разумеется, страстной поклонницей его творчества. Княгиня даже имела в домашней библиотеке его поэтический сборник «Ночные часы» и еще несколько журналов со стихами, изданными перед самой войной, так что хозяевам было приятно и лестно оказывать покровительство известному столичному поэту, которого волею судеб и ветром войны занесло к ним, в глухую провинцию. Сам же Блок — скорее, из чувства признательности, чем по собственному желанию, — время от времени за столом декламировал князю, княгине и оказавшимся при штабе сослуживцам свои знаменитые строки:
Или совершенно иное, но такое же неповторимое:
А случалось, под настроение, подходящее случаю:
Постоянно отказываться от чтения своих стихов было бы неучтиво для гостя, которого с таким радушием принимали в усадьбе. Однако написать за прошедшие месяцы хотя бы пару новых строк поэт себя так и не заставил, несмотря на постоянные уговоры княгини и сослуживцев, на пирожные с настоящим китайским чаем, которые подавали хозяева, и на прочие знаки внимания.
Впрочем, даже если поэту по обстоятельствам службы не удавалось вернуться в усадьбу и приходилось задерживаться на строительстве, то ночь он проводил не где-нибудь, а в деревне неподалеку — в просторной и чистой избе, специально выделенной для начальства. Блохи в ней были практически полностью выведены, а хозяйские дочери, во избежание неприятностей определенного рода, были отправлены жить на чердак. В теплой комнате с печью и общим столом обитал сам хозяин с хозяйкой и кошкой. В двух других ночевали по три постояльца — так что каждому, не исключая Александра Блока, полагалась своя персональная походная койка с постельным бельем. Питались вскладчину казенным продовольствием. Горячую еду на всех готовила жена хозяина, она же и обстирывала господ военных. Повезло и в отношении соседей — вместе с Блоком в избе проживали, к примеру, математик Идельсон, начинающий архитектор Катонин и даже потомок великого композитора Глинка, проходившие службу все в той же дружине…