Возможно, моя заветная мечта сбылась?
Я наконец нашла то, что убьет меня.
Памятный трек сменяется другим, вполне обычным. И я покидаю сцену.
– Какие планы на вечер? – неизвестный тип нарывается на неприятности.
– Никаких, – усмехаюсь.
– Тогда по коктейлю?
Чертков возникает между нами.
– Сгинь, – заявляет коротко, и парень сливается.
– Все? – кривлюсь. – Даже не убьешь никого? Теперь достанется только мне?
– А тебе не терпится?
Он притягивает меня к себе, впечатывает бедра в бедра, и я ощущаю как гигантский ком формируется в моем горле.
Какой огромный. Не только ком. Он.
Я смотрю на него. Снизу вверх. Иначе не выходит. Он выше меня головы на две. Моя голова покоится на его груди.
Я схожу с ума. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Я изнываю от этого дикого и странного желания.
Я как будто прикасаюсь к тьме. К Дьяволу.
– Шальная ты, – говорит он.
– Бешеная.
Он уводит меня в какую-то вип-кабину. Вероятно здесь стриптизерши танцуют для гостей на коленях. Стены кажутся прозрачными, стеклянными. Но на самом деле только изнутри все видно, а снаружи ничего. В потолке горит множество крохотных лампочек, мерцают и мигают так часто-часто, что у меня начинает кружится голова. Вокруг привычные оттенки красного и черного. Темные кожаные диваны, бордовые ковры.
Тут отличная звукоизоляция, тишина и ни души, а за стеной царит веселье. Публика зажигает по полной программе. Мой незадачливый ухажер клеится к другой.
– Я хочу выпить, – медлю. – Гранатовый сок, пожалуйста.
Чертков вызывает официанта и через секунд тридцать мой заказ красуется на столе. Я выпиваю напиток до дна, крупными глотками.
Мы опять остаемся вдвоем. Я сижу, он стоит напротив.
– Скажи, ты действительно считаешь, что имеешь право наказывать меня? – все же решаюсь. – Ты ведь не знаешь ничего, ты понятия не имеешь о том, что там произошло. И какая тебе разница?
Его ладонь ложится на мою макушку, заставляет запрокинуть голову.
– Знаешь, на что похож твой рот?
– Не переводи…
– На п…зду. Но это выглядит красиво. Интересно накрашено.
Он поглаживает меня по щеке.
– Ты не собираешься говорить? – игнорирую грубость.
– С тобой – нет.
– Недостаточно умна?
– Твой ум слабо волнует.
Он собирает мои волосы в хвост.
– Возьми у меня, – продолжает глухо.
– Что?
Криво усмехается.
– Возьми у меня в рот, – поясняет практически по слогам.
Я задыхаюсь от возмущения.
Нет, подобные предложения поступали и прежде. Мне много чего предлагали. Но не в таком тоне, не так.
Я хочу запротестовать, выдать ядовитое замечание, но рука на моем затылке будто тяжелеет, тянет волосы назад, вынуждая до боли выгнуть шею.
Если не сделаю по-хорошему, то будет по-плохому.
Я пытаюсь отключиться и действовать механически, не оценивать происходящее. Я берусь за пояс на его брюках и соприкасаюсь с горячей гладкой кожей. Обжигающая волна обрушивается на меня, а мозг точно ватный. Я забываю что к чему, ничего не соображаю, иду на поводу природного инстинкта.
Мои ладони скользят по враз напрягшемуся животу Черткова. Вверх, изучая идеально вылепленный пресс. А потом вниз, к узкой дорожке темных волос.
Я слегка приподнимаю его рубашку и как завороженная смотрю на стальные мышцы, на вздувшиеся вены.
Интересно… а какой он там? Чуть дальше.
Я расстегиваю его брюки, опускаю ткань, извлекаю вздыбленный член. Я прикасаюсь к нему очень осторожно и неуверенно.
– Крепче, – следует хриплый приказ. – Сожми крепче.
Я в тумане.
Я не чувствую ни малейшего отвращения.
Какой же он красивый. Везде. И здесь тоже. Особенно здесь. Длинный, крупный, мощный. Ровный, идеальный. С большой головкой, на которой виднеется капля смазки.
Я подаюсь вперед и касаюсь его сомкнутыми губами. Отстраняюсь и облизываюсь, смотрю вверх, в потемневшие глаза Черткова.
– Такой огромный, – бормочу надтреснутым голосом. – Не поместиться.
– Смелее, детка. Ты же не первый раз сосешь.
В первый.
Но ему об этом знать необязательно.
Я опять касаюсь его члена, ласкаю языком набухшие вены. Я ощущаю его пульсацию внутри себя. В нижней части живота растет огненный клубок. Все быстрее и сильнее, по нарастающей.
Мы будто настроены на одну радиостанцию.
Безумие, однако наша кровь бьется в едином ритме.
Я пытаюсь убедить себя, что это сеанс терапии. Я способна оправдать все, что угодно. Если действительно хочу.
Алкоголь. Доза. Не важно.
– Бери глубже, – отрывисто заявляет Чертков. – Хватит баловства. Заглатывай.
Я невольно замираю, отклоняюсь от него.