— Ты слышал? Девочке душно! — рыкнул он на своего помощника. — Окно открой! И, Тим, сгоняй к Петровне, пусть сообразит там чайку, пирогов, покрепче чего дамского. Ты как, наливочку уважаешь?
Последний вопрос предназначался, видимо мне, потому что Тимур, распахнув одно из окон эркера, исчез.
— Я не пью, — едва слышно выдохнула, но Шелов кивнул.
— И правильно, но пироги — то ешь, надеюсь? Какой Петровна рыбник печет, такого у вас, наверное, и не делают! Да и откуда там сигам приличным взяться? Если и были, все выловили… — он говорил много, но чувствовалось, что не привык к этому. Болтает, чтобы сгладить неловкость.
Я уже немного отошла от ошеломляющей новости и могла вести себя адекватно. Относительно, конечно. Потому что не каждый день находится отец, которого ты всю жизнь в глаза не видела.
— Вы же не рассчитываете, что я вот так сразу начну называть вас папой? — прямо спросила я и тут же испугалась, что обидела его своей резкостью.
Но Иван Аристархович, напротив, выдохнул, расслабился и даже улыбнулся, продемонстрировав дорогую улыбку от лучшего стоматолога.
— Не возражаешь, если я присяду? — зачем — то спросил он у меня и сел только тогда, когда я осторожно кивнула. — Понимаешь, Люба, нам ведь с тобой спешить вроде некуда. Ты у меня одна в этом мире, я у тебя один, а человек существо социальное. Сколько не внушай себе, что одиноким волком прожить легче, а в стаю все одно каждое полнолуние так хочется, что воешь от тоски. Так уж вышло, что я твоя стая, а ты моя. Ни к чему принуждать не стану, но прошу — дай нам время лучше узнать друг друга. А называй меня, как тебе удобно. Хоть по имени!
Он снова улыбнулся.
— Я ведь о твоем существовании не знал. Любил твою мать без памяти, ради нее на прииски за деньгой уехал, да загремел на семь лет. Писал ей с зоны, а она так ни разу не ответила. Потом откинулся, получил от важных людей отступные и поехал к ней, — Шелов тяжело вздохнул. Каждое слово ему с трудом давалось. — Сестра ее, Оксанка все время нам завидовала. Змея! Про то, что Света умерла, она мне сказала, а про дочь ни слова. Я уехал, работал, занялся бизнесом, вот поднялся на старости лет, а кому это все оставить, так и не нажил. И тут приходит мне письмо от тетки твоей. В религию она ударилась, вот ей батюшка на исповеди — то и присоветовал с души грех снять. Оксана и написала, что письма мои жгла и Свете не отдавала, и о ребенке мне ни слова не сказала. Адреса твоего не знала, а вот, что ты теперь в городе живешь уведомила. Я и обратился к своему партнеру Роману Тимурову, чтобы искал тебя. Но и сам не сидел сложа руки. Только…
Я ловила каждое слово. И верила, и в то же время не могла поверить, что родная тетка так со мной поступить могла.
— Только что?..
— Мы тебя под Светкиной фамилией искали Родионова, а ты…
— А я Иванова, как бабушка. Пришлось ее фамилию взять, чтобы квартиру оформить и прочие документы, пока она болела… — осторожно ответила я, но сама в это время думала о Романе.
Он ведь все знал: и про тетю, и про маму, и про фамилию… Я же сама все рассказала, чтобы между нами не было секретов, а Тимуров знал, что меня ищет Шелов, и ничего не сказал. Разумеется, соблазнить бедную библиотекаршу намного легче, чем возиться с родственницей делового партнера. Глядишь, еще и жениться заставят.
Каков подлец! Ну что ж, история знала много примеров честных женщин без памяти влюбившихся в мерзавцев, и далеко не все эти истории со счастливым концом. Видеть его не хочу! Никогда!
Хотя, нет. Разок еще увидеть придется, а потом пусть проваливает к своей Стелле!
— А можно вас попросить об одной услуге? — тихонько спросила я.
— Любой каприз, Люба, — улыбнулся Шелов. — Хочешь в Милан на показ мод? Хочешь в Париж? Остров в океане? Звезду с неба? Только попроси, девочка!
— Нет, спасибо, — засмеялась я. — Ничего этого мне не нужно… — но, увидев, как нахмурился Иван Аристархович, осеклась. — То есть, пока не нужно. А потом все может быть. Понимаете, ваши люди забирали меня в такой спешке, а Тимуров… Он перед этим меня спас, а они его ударили и…
— Мало врезали гаденышу! — процедил сквозь зубы Шелов, сразу превратившись из доброго дядюшки, во властного хозяина жизни и судеб. — Надо было его совсем за…
— Ой, что вы! — испугалась я. — Не надо, пожалуйста! Мне бы несколько фото, что с ним все в порядке и все!
— Как скажешь, Люба… Как скажешь… Ни в чем тебе отказа не будет, слышишь? Не знаю, что там у вас произошло, но если надумаешь, то сама поделишься, а нет — неволить не стану. И фотки получишь. Завтра, — вздохнул Иван Аристархович. — Ну так как? Уважишь старика? Погостишь дома?