— Так точно, — приставив руку, отдаю папе честь.
— Всё! Водопад на сегодня отменяется. С кем собираешься тусить? — он хлопает моё плечо и так же, как и мать, проверяет на крепость новые погоны.
— С Андреем.
— Я думал с девочками. К тому же мать, судя по её словам, уже настроилась.
— Прекрати, — бьёт по его груди ладонью.
— И всё-таки, на кой чёрт тебе этот Андрей, Ромка?
— Хочу познакомиться… — тихо начинаю, но мама пробивным тараном впечатывается в «слабенькую стену».
— Я дома стол накрыла, гостей позвала. Как же? Не отпущу! Ромочка, хотя бы пару часиков вместе посидим, пообщаемся, поедим, выпьем, а потом гуляй. Ты, что, не хочешь?
Не хочу, поскольку её ванильное внимание излишне. Я об этом точно не просил, а мать всё делает специально и всегда нарочно. Так стопудово правильно — так будет проще!
— Позже, — отхожу и поворачиваюсь к ним спиной. — Не обижайтесь, — вполоборота добавляю.
— Будь осторожен! — летит мне в спину стандартное отеческое наставление. — Машину возьмёшь?
— Обойдусь, — отмахиваюсь от отца рукой…
Вчерашние курсанты сбиваются в жужжащие о важном стайки, составляют группы по индивидуальным интересам, галдят, регочут, ржут огромным табуном, о чём-то громко договариваются, а я, не сводя глаз с девчонки, которую приметил, когда в парадной коробке навытяжку стоял, иду к дружку, обещавшему с ней после выпускного смотра познакомить.
Средний рост. Длинные густые волосы, соломенного цвета, во что-то непонятное собранные на по-египетски выпуклом затылке. Тонкая открытая шея и покатая линия обнаженных плеч, в каждое из которых я хотел бы уткнуться носом, чтобы на всю оставшуюся жизнь женским духом насладиться. Глаза, как благородная сталь, с прищуром смотрят на мечущееся по сторонам окружение с нескрываемым пренебрежением. Это гордость или злость? Или наваждение?
— Привет, — я нагло вклиниваюсь в их компанию.
— Привет, — отвечает Стефа, нынешняя девушка Андрюхи. — Это Рома, — кивком указывает на меня, представляя своей застывшей изваянием подруге.
— Роман! — протягиваю руку.
— Ольга, — косится брезгливо на мою ладонь.
— М-м-можно Оля? — уточняю заикаясь, при этом убираю за спину дрожащую верхнюю конечность.
— Можно. Тогда, наверное, Рома? — с улыбкой мягко отвечает.
— Согласен, — киваю, паркуюсь, пристраиваясь рядом, углом левого погона царапаю неосторожно бархатную, чуть-чуть подпаленную летним солнцем кожу. — Погуляем?
— Я… Вы… То есть… Что-о-о? — она красиво ставит глазки.
Ура, ура! По-моему, я вызвал женский ступор?
— Что слышите! Можно на «ты»? Ничего, что так быстро?
— Э-э-э… — она зачем-то сверяется с подругой прежде, чем ответить. — Хорошо. Не возражаю. Рома…
— Я приглашаю тебя в кафе, Оля. У нас сегодня выпуск. Главный день. Сто дней до дембеля даром не прошли. И вот, наконец-то, получив погоны, диплом и неплохое назначение, намереваемся грандиозное событие отметить, — дёргаю плечами, играя маленькими звёздами, которые друг от друга разделяет один просвет в виде красной тонкой линии. — Андрей? — ищу поддержки, обращаясь к другу.
— Стеф, что скажешь? — сокурсник обращается к девчонке, на талии которой вовсю хозяйничает его дрожащая ладонь.
— Это неожиданно. Лёлик?
«Лёлик»? Обалдеть! Однако это очень мило.
— Прошу, — копируя отца, я предлагаю Ольге руку.
— Э-э-э…
— Я не кусаюсь. Смелее, — специально наклоняюсь, чтобы прошептать ей в ухо, — ты будешь под охраной, Лёля. Роман Юрьев, лейтенант полиции, двадцать лет. Есть, чем ответить?
— Оля Куколка, мне только восемнадцать, закончила с отличием первый курс строительного института. Учусь на архитектурном факультете и…
— А Костю знаешь? — прикрыв свободной ладонью вцепившиеся в мою руку тоненькие пальцы, рассматриваю женскую макушку. — Красов Костя…
— У нас нет такого.
— Он постарше, куколка. На выпускном, наверное. Или предпоследнем курсе.
— Потише, лейтенант полиции, Рома «беспардонный» Юрьев. Куколка — это моя фамилия! — упершись каблуками в стык тротуарной плитки, резко тормозит, не соблюдая банальных правил пешеходного движения. — Ты не наглей, товарищ лейтенант.
— Извини, — сейчас сдаю назад. — А по отчеству? Я Игоревич.
— Алексеевна, — рвано выдыхает.
— Ольга Алексеевна Куколка — будущий архитектор, дизайнер узких улиц? — по всей видимости, кое-кто мечтает, игриво задирая нос.
— Дать бы тебе по шее, хам невоспитанный, — мне слышится или всё-таки бормочет?
— За что? — нахально наклоняю голову, специально задеваю щекой её висок, прикрыв глаза, еложу щетиной по нежной коже. — У меня серьёзные намерения, Лёлик. Не обижайся, пожалуйста, если невпопад залаю. Сделай скидку: я в хлам волнуюсь.
— Вот и помолчи, — пытается отклониться, да только всё без толку. — А вдруг у меня есть парень? Это некрасиво, Рома.
— Есть? У тебя есть парень?
— Решил приступить к допросу?
— Есть?
Ответь же, молодая стерва!
— Твои предположения? — толкается в плечо. — Поднимись, пожалуйста, и убери от моего лица безобразный кокошник.
— Кокошник?
— Твоя шапка…
— Форменная фуражка, Лёлик.
— Напоминает старинный женский головной убор. Вуали — вот так незадача! — не хватает. Вы, как красны девицы, «робята».
— А ты колючая девочка, — вожу по острым ноготкам, которыми она пытается поскрести мой китель. — Тихо-тихо. А можно ещё вопрос задам?
— Стефа? — вполоборота кричит подруге. — Стефа, вы где?
— Замуж хочешь? — шепчу куда-то в землю.
— Спасибо за приглашение… — она в ответ мне грозно шикает. — Это несмешно! Больной, что ли?
— Я не приглашал и не смеялся. И, на всякий случай, не делал предложение.
— М? — я так и вижу, как удивлённо Ольга выставляет глазки. — Отпусти! — начинает вырываться из моего захвата. — Выпил, что ли?
— Ты свободна? Один вопрос! Ну?
— Не нукай!
— Жених есть?
— Напрашиваешься?
— Отставить викторину!
— Пошёл ты…
— Кого-то любишь?
— Себя! Больше жизни, — прокручивается, словно хладнокровный пресноводный гад. — Исключительно себя!
— Ромка, всё нормально? — Андрей горланит в спину.
— Да, — отмахиваюсь от ненужного внимания. — Нет, значит? — снова обращаюсь к не прекращающей возню девчонке.
— Отпусти, сказала! — упирается и едет по асфальту, как на водных лыжах по морской волне, высекая искры из-под мелких металлических набоек.
Я останавливаюсь и, не давая ни одной минуты на рефлексию и никому не нужное размышление, одной рукой подхватываю под коленями. Грубо вздёрнув, поднимаю Ольгу. Подбросив пару раз, поймав при этом недоумевающий взгляд в связке с явным раздражением, прижимаю стройное тело к затянутому в парадку торсу.
— Я поцелую?
— Что?
— Хочу поцеловать! — глазами зацепившись за что-то шепчущие губы, говорю, как робот, действующий по инструкции в случае массированной атаки. — Сегодня погуляем и познакомимся поближе, а завтра станем парой. Согласна?
Упираясь ладонью в пластиковые колодки с только памятными и по важным случаям медалями, Ольга хмыкает и гордо заявляет:
— Обваришься, товарищ лейтенант!
— Это «да»?
— Это значит, кожа с мясом сойдёт, оголив хребет и внутренние органы. Прозрачным будешь бегать и голосить о том, как жестоко обобрали…
— Ты, что, преступница? Работаешь в паре со Степашкой?
— Ага.
— Одна проблемка, Лёля: если ты находишься на свободе, значит, сполна отдала долг обществу.
— Я на условно-досрочном.
— Не предусмотрено статьей.
— Ты уже и номер статьи придумал?
— Судя по мышечной массе и внешнему виду, ты работала приманкой. Не тяжко и не злостно.
— А-а-а! — по-волчьи выгибает шею. — А если я изгой, например?
— Ориентировка не точна.