— Пора на работу и…
— Мы быстренько, — я снова чувствую его стальную хватку на себе. — Только не кричи, — его желание, по ощущениям, слишком велико, к тому же что-то твёрдое нагло упирается в мою поясницу, продавливая позвонки. — Ты сегодня долго?
— Как обычно.
— М-м-м, — кто-то недоволен, но сильно возбуждён.
— Про рубашку помнишь?
— Про что? — обняв мою кисть, вцепившуюся в лопатку, помешивает виртуально в воздухе густеющий омлет.
— Заедем в магазин перед пикником? Хочу что-нибудь свеженькое тебе купить.
— Договорились. Свеженькое?
— Форма, форма, форма. Я уже забыла, как ты выглядишь, когда не в ней.
— Окей.
«Ромочка, не приставай к жене. Ты Олю отвлекаешь» — мягкий низкий голос раздается из другой комнаты.
— Ма-ма, — улыбаюсь, подкатив глаза. — Сейчас ты, кажется, получишь. Есть за что?
— Да вроде нет, но мало ли.
— Чем чёрт не шутит? — подсказываю, с плиты снимая сковороду. — Всё готово. Позавтракаем вместе?
— Естественно. Тем более выбор небольшой, — муж прыскает мне точно в ухо. — Давай только очень быстро, без лишних рассусоливаний и разговоров о прекрасном, съедим то, что приготовили, и моментально свалим, по дороге, вероятно, шустренько перепихнёмся. Возражения есть?
— Где?
— Что именно?
— Любовью займёмся где?
— Да ты ненасытная малышка. Чем ночью занимались? Не догнал вопрос.
— Ты сказал «по дороге». И потом, маловато. И по времени, и по возможностям, — подзуживаю возбужденного. — Вот сегодня, например. Ты вышел, а после по-барски откатился на свою половину кровати с коварной фразочкой: «Я всё!». А я, Юрьев? Ты, например, поинтересовался, кончила ли я?
— Перестань.
— Ты, бедненький, так тяжело дышал, даже грязно матерился, кулаками растирал слипающиеся от недостатка сна глаза, а потом, намаявшись и нагулявшись, выпуская пузыри, захрапел младенцем после первого причастия. Спрашиваю ещё раз! А я?
— Чего-чего?
— Перепихнёмся быстро, Юрьев, — это не про нас. Я долго разогреваюсь, поэтому…
«Игорь, ты где?» — нам надо бы поторопиться, потому как в течение двух-трёх минут на небольших квадратных метрах мы гарантированно будем не одни.
— Гарантирую страсть в машине, — авторитетно заявляет. — Долго. Сколько хочешь? Полчаса?
— В машине твоего отца, — заканчиваю предложение. — Да уж, обязательства в этом направлении мне никто не обещал. Полчаса? Издеваешься?
— И не представит никаких гарантий. Если тебе они нужны, то советую приобрести взрослую игрушку интимного характера и заполнить в соответствующем месте персональные данные о себе. Там тебе и гарантия откроется, и незабываемое удовольствие пристанет, но тогда я, как твой муж, беру самоотвод. Ты странно разговариваешь, жена. Какие-то тяжелые вздохи, томный взгляд, будто кое-кто тоскует о безвозвратно потерянных годах. Кто тебе должен был что-то обещать, если в личной жизни у тебя случился исключительно один мужчина?
— Намекаешь на себя?
«Детвора, у вас там всё готово?» — выкрикивает его мать.
— Ещё пять минут, — отвечает Юрьев.
«Отлично! Игорь застилай кровать».
— Папа тоже был когда-то молодым. Между прочим, мне почему-то кажется, вернее, в том почти уверен, что я был зачат на заднем сидении какой-нибудь колымаги.
— Откуда такие мысли?
— Предчувствие не покидает, и профессиональная деформация наконец-то сказывается, — последнее шипит мне в ухо и быстро отступает, отпуская меня. — Мам, привет, — по-видимому, Маргарита Львовна на кухню всё-таки зашла. — Как дела? Доброе утро.
Тонкий аромат её парфюма, вернее, геля для душа, который свекровь принимает трижды в день, просачивается в небольшое помещение вместе с ней. Кажется, какой-то экзотический фрукт и слишком концентрированная ванильная эссенция. До умопомрачения сочный, как будто вязкий запах, от которого, если честно, тяжело дышать. Хочется двумя руками закрыть себе нос-рот и выбежать из кухни, сдерживая рвотный спазм, который настигает по утрам — по моим скромным подсчётам — на протяжении нескольких недель подряд.
— Оленька, привет, — она целует меня в щёку и заглядывается на омлет. — Боже, какая прелесть! Дети, заморачивались зачем?
— Захотелось, — с улыбкой отвечаю.
— Спасибо, девонька. А сыр?
— Всё есть! — утвердительно киваю. — Ром, расставляй тарелки…
За пять лет совместной жизни не только с мужем, но и с его родителями в обыкновенной и достаточно простой по планировке четырёхкомнатной квартире, я успела вникнуть во все предпочтения своей свекрови. Марго довольно рано, почти засветло, встаёт. После пробуждения направляется в ванную комнату, там под настроение устраивает расслабляющую мышцы и сознание ароматическую ванну или воет что-то немотивное под Шарко; затем, естественно, читает не менее сорока пяти минут в день, при этом цедит чёрный-чёрный кофе, отщипывая мякиш сдобной булки, приготовленной ещё вчера; после что-то пишет, закрывшись в комнате и сверяясь с важными отметками своего ежедневника; а потом выдвигается на работу, на которой проводит большую часть дня. Можно сказать, что ежедневно квартира находится в нашем полном распоряжении, если бы не одно «но»: мой Ромка днюет и ночует на любимой службе. Я его почти не вижу: спонтанные дежурства, неудобная пересменка, какой-то усиленный режим или план-перехват. Я жена мужчины, живущего по пунктам из Дисциплинарного устава органов внутренних дел Российской Федерации и не принадлежащего себе двадцать четыре часа на все семь дней в неделе. Не ропщу, потому что знала, на что подписывалась, когда замуж выходила пять лет назад.
Что же касается совместного быта со старшими Юрьевыми, то пищу в этом доме готовит только мать! Вернее, исключительно Маргарита Львовна способна из ограниченного количества рабоче-крестьянских, как она говорит, продуктов воссоздать нечто стоящее, от чего никто из нас не будет страдать впоследствии страшным несварением желудка. Лично я благодарна ей за это. Мы плотно завтракаем, обедаем или ужинаем, собравшись за круглым кухонным столом, как правило, интересуемся планами, охотно делимся впечатлениями, ведём, так называемые, обязательные светские беседы, ухаживая друг за другом.
Чувствую ли я себя невесткой? То есть той женщиной, которая во всех случившихся несчастьях виновата. Скорее, нет, чем да. Отношение Марго ко мне резко переменилось после того, как Ромка надел кольцо на мой безымянный палец и привел к ним в дом в качестве законной жены. В этом месте не заведено ругаться или громко выяснять отношения, чем-то раздражаться или о чем-то забывать. Вероятно, это мой семейный рай…
— Олечка, как ты себя чувствуешь? — свекровь смывает мыльную пену на тарелке.
— Всё хорошо, — вытираю чистую и мокрую посуду.
— Какие планы?
— Пикник.
— С ночёвкой?
— Да, на все выходные дни.
— Заглянешь ко мне сегодня?
— Ма-а-а-м… — тяну с очевидной неохотой.
— Детка, мне не нравится, что тебя тошнит и по утрам ты чувствуешь определенное, кое о чём свидетельствующее недомогание. Надо сдать анализы и провериться, тем более что…
— Я уже сдала, — потупив взгляд, пищу.
В обход Марго я несколько дней назад натощак сдала кровь, чтобы проверить уровень ХГЧ.
— И?
— Вы не обижаетесь? — поднимаю голову, обращая на неё глаза.
— Об этом позже поговорим. Что показали цифры? Результат известен?
Ничего не показали. Вернее, цифры заверили, что я не нахожусь в желанном интересном положении.
— Всё в норме. Я не беременна.
— Чёрт! — она как будто с облегчением выдыхает. — Извини.
— Не удержалась. Не смогла терпеть.
— Почему ко мне не обратилась? Мы ведь не чужие.
— Марго, я… Понимаете… Это как-то… Рома не знает…
— Я понимаю, — закрывает кран. — Ты невестка, я свекровь, но мне казалось, что мы уже прошли этап притирки и ты можешь смело обращаться за помощью и советом ко мне.
— Я спешила.
— Тошнота достала?
— Я не была беременна. Вероятно, что-то с пищеварительной системой не в порядке. По крайней мере, гинеколог заверила, что ни выкидыша, ни внематочной, ни…