— Твой звонок…
Не слушаю о том, про что девица с воодушевлением сладко возвещает. На все её слова кладу с большим прибором и про себя транслирую на грёбаном повторе:
«Пофиг, пофиг, пофиг… Наконец-то… Вот же Лёля… Слава Богу, он её привёз. С женой всё хорошо и ни хрена плохого не случилось!».
Пусть растекается глубокой мыслью по гнилому древу. Сейчас меня интересует то, что происходит между Юрьевой и Костей внутри просторного салона крутого внедорожника.
— Василиса, — прикрыв глаза, при этом не скрывая пренебрежения, тяжело вздыхаю, — я хотел бы прояснить некоторые моменты, которые остались неозвученными и, возможно, дающими тебе слабую надежду на какое-либо продолжение или определенное начало чего-то большего. Давай договоримся, что между нами ничего плотски-скотского не будет и эта встреча носит исключительно познавательный, скорее, дружеский характер. Скажем так, для галочки и собственного успокоения.
Или для переживающей за счастье сына матери, у которой крыша тихо едет из-за того, что мы с Лёлькой снова вытворяем.
— Хорошо. Но…
Но? Похоже, некорректно пояснил.
— Я двадцать лет счастливо женат и мне не нужна любовница, а ей, то есть тебе, такие несуразные отношения. Поэтому не стоит отсылать сообщения несвободному мужчине о том, что он, дескать, поразил и чем-то там понравился, и ты хотела бы с ним встречаться с вполне читаемым между строк намёком на сексуальное удовлетворение. Ничего не получится. Так понятнее?
— Счастливо? — издевается, брыкается, пытается взнуздать, чтобы забраться к мальчику на шею? — Отчитываешь, как сопливую девчонку. Я совершеннолетняя, Рома, и способна контролировать свои действия. Что незаконного? То, что у тебя кольцо на пальце? Так ты лично мне ответил и обозначил дату, время и место нашей встречи. Дико, что я осмелилась написать о том, что почувствовала к тебе после того, что произошло в дорогущем ресторане? Тяжкий грех себе на шею возложила? Теперь, по-видимому, легко не отмолить, не смыть со лба огромное пятно позора? Весьма льстит тот факт, что ты меня считаешь роковой женщиной, и чуть-чуть Лолитой, но порченной и неподходящей по возрасту, который ей отмерил странный, но слишком языкатый классик. Я не разлучница, Рома. Просто подумала, что…
— Не нужно фантазировать и, на всякий случай, о чём-то душно думать тоже. У меня есть спутница по жизни. Нам хорошо вдвоём, а лишних, слава тебе, Господи, не ищем и не приглашаем в гости.
— Спутница? — по-моему, кое-кто нехило изумляется. — Чёрт! Как же непонятно и противоречиво. Это, кстати, очень грубо! Зачем позвал?
«Есть в том сомнения? То, что Оля — моя вторая половинка, вызывает у девицы охренительное удивление?» — на несколько секунд отрываюсь от наблюдения за тем, что снаружи происходит, и бросаю на сидящую рядом сперва пронизывающий, а уж потом уничтожающий и слишком жёсткий взгляд.
— Не будем говорить о моей семье, тем более в таком тоне. Да, очень счастливо. Здесь без объяснений. Есть что конструктивно возразить или предусмотрительно переменим тему разговора?
Отмахать огромный временной промежуток с женщиной, которую люблю, это ли не наилучшее и стабильное в моей жалкой жизни достижение.
— Прекрасные слова, — в женском голосе определенно проскакивают язвительные нотки и чувствуется нескрываемое раздражение. — Но зачем мы встретились тогда? Правильно понимаю, что вариант с криоконсервацией твоей жене не подошёл и вы снова топчетесь на месте? Рассматриваете варианта усыновления?
— Обойдёмся. Не горит, потому как…
— Уже перегорело?
— Язвишь?
— Еще раз повторяю, что слишком непонятно и довольно скользко.
— Скажем так, мы пришли к выводу, что справимся с проблемой продолжения рода собственными силами, — прокручиваю кожаную обмотку на руле, впиваясь пальцами в идеально выстроченные швы. — Ребёнок будет, если…
— Бог о том милостиво распорядится? — смеётся, что ли, стерва?
— Если пара этого захочет, — шипя, её язвительный плевок спокойно исправляю.
— Приятно слышать, что твои суждения в этом направлении изменились. Но да, конечно, ты совершенно прав. Возраст — не помеха, физические возможности — с недавних пор ничто, здесь главное огромное желание и… Помощь человека! Специалиста, например. Однако, я не возражаю, если мы отпустим непростую ситуацию в свободное плавание и прекратим пикирование заученными фразами, взятыми из блогов, каких сейчас немало на просторах интернета, — а в знак своего согласия выставляет обе руки перед собой. — Но для чего ты пригласил меня? Мог бы с лёгкостью отшить по телефону и не назначать встречу. Это очень грубо, Рома.
— Я не буду объяснять тайный смысл моих поступков, тем более что его там нет. Помнишь, жена говорила, что враньё — искусство, так вот я бездарен в этом деле. Не способен, понимаешь? И даже не хочу в том направлении наращивать пока что хилые умения.
— Зачем? — она, по-видимому, о чём-то в этом роде догадывается или попросту подстраивается под мой грубый, временами слишком жёсткий тон. — Это Ольга Алексеевна?
— Да, — глазами поедаю женскую фигуру, выскочившую пулей из Костиного автомобиля.
— Я должна сыграть какую-то роль, чтобы вызвать ревность, например?
— Помолчи, пожалуйста, — шиплю и…
Ощутимо возбуждаюсь? Спасибо, что в этом деле нет вообще проблем, хотя сейчас кому-то не мешало бы «прикрыться» и пульсом не таранить наглухо закрытую ширинку.
— Ты меня используешь, как жалкую приманку, как ту, ради которой не стоит и стараться, потому что рядом с ней, — кивает на жену, стоящую возле распахнутой двери машины, — замена даже рядом не валялась. Ребро Адама, так уж вышло, не совпало. Нас выстругали, видимо, из разных. Вот поэтому она царица, а я фуфло, обманка!
— Что? — быстро перевожу на неё глаза, но сразу возвращаюсь к тому, что происходит возле Красовской машины. — О чём ты?
Оля со всей силы, приправив определенное намерение увесистой щепоткой злости, захлопывает заднюю дверь теперь спешащей по неотложным, видимо, делам навороченной кареты Кости
— Мы будем следить за ней? — хихикает девица. — Таков план на летний вечер?
— У нас кризис, — глядя исподлобья на жену, пассажирке еле слышно отвечаю.
Если эта дама способна понять, что это такое и с чем его едят.
— Разбирайся…
— Я разбираюсь, но ни хрена не получается.
— Ты выбрал меня для…
— Ты показалась чуткой и спокойной женщиной.
— Именно, я женщина, как ты успел заметить, а не шахматная фигура, которой можно запросто пожертвовать, когда до того дойдет. Тебе нужно выплеснуть то, что накипело? Найди другую и подходящую для этих дел жилетку.
— У неё бывают периоды…
— Обратись к психиатру, чтобы медикаментами купировать эпизоды, в течение которых твоя жена неадекватно себя ведёт. Я не желаю об этом слушать. Она с жиру бесится, а ты на поводу идёшь! Какие у этой женщины проблемы? Нечего есть? Гардероб утратил лоск и современность? Муж плохой, потому что не е. ёт так долго, как ей бы этого хотелось? Нет работы? Нет друзей? Нет интересов в жизни? Мне жаль, что вы переживаете так называемый глубокий кризис, но семейная психология — не моя специализация. У меня иные профессиональные интересы. По непорочному зачатию желаешь информацию прослушать? — она хватается за ручку на двери, замок которой я предусмотрительно блокирую. — Что? — теперь я вижу сильно округлившиеся и наполнившиеся мерзким страхом, но всё еще горящие серые глаза. — Открой, пожалуйста!
— Наших отношений хочет моя мать, но не я. Ничего не будет!
— Благодарю за честность. Разблокируй — я хочу уйти.
— Они точно не нужны тебе. Ты прекрасная девушка. Очень милая и непосредственная.
— Настолько милая и непосредственная, что ты решил поиздеваться, так сказать, в профилактических целях, чтобы другим малышкам неповадно было. Я не претендую, Рома. Куда мне? — злобно хмыкнув, продолжает говорить. — Конкурировать с женщиной, которой слепо поклоняется такой мужчина, себе дороже выйдет. Она умна, красноречива, очень зла… Твоя жена обижена на жизнь?