— Да.
— Есть причина?
— Их много. Послушай…
— Тебе сколько лет, Роман? — она язвит, противно скалясь.
— Сорок, — без задней мысли отвечаю.
— Думала, ошиблась. Так вот, в сорок-то годков прислушиваться к материнским наветам в обход душевных просьб любимой, как ты утверждаешь, женщины — это непроработанная психологическая травма твоего внутреннего ребёнка. С этим нужно что-то делать, а то погибнет маленький, пока душа о помощи взывает.
— Я не слушаю, — затылком утыкаюсь в стекло своей двери. — Не обижу — прекрати дёргаться.
— Выпусти, — её глаза внезапно странно округляются.
Такое впечатление, что Василиса замечает нечто страшное за моей спиной, отчего вжимается в угол между пассажирским креслом и наглухо закрытой дверью, зажмуривается и что-то шепчет, взывая о помощи извне, которая, как это ни странно, тут же возникает. Ни черта себе у этой дамы вера и молитва, на которые кто-то сильный моментально откликается.
— Привет! — здороваюсь через приоткрытое окно с Костей, притормозившим рядом с нами.
— Рад, что ты живой, Юрьев, и даже, — глазами босс указывает на скрутившуюся в соседнем кресле Васю, — весел и чересчур активен. Добрый вечер! — теперь он обращается к девчонке.
— Здравствуйте, — ответив, тут же отворачивается, демонстрируя открытую фасоном платья спину.
— Оля уже дома, — Красов сухо сообщает.
— Спасибо, — чуть слышно отвечаю.
— Что ты делаешь? — шеф выставляет руку и цепляет пальцами воротник моей рубашки, схватившись за который, пытается вытащить меня и перетянуть к себе в машину.
— Отпусти! — вырываюсь из последних сил. — Костя, прекрати, грабли убери.
— Она расстроена, Ромка. Не показывает вида, конечно, но в глазах стоит тоска и долбаная влага. Весь день искала тебя. На совещании сидела рядом с Сашкой, но ни хрена у Фрола не срасталось. Я понимаю, что между вами снова что-то происходит, но ты потерпи или устрани смертельную агонию. Ты ей вены наживо вскрываешь.
— Я ему… Какого чёрта Сашка лезет? Их отношения, которые он называет «настоящей дружбой», начинают напрягать. Пусть отвалит и не ёрничает. У него не выйдет. Чуда не произошло тогда, а сейчас и подавно кучно дробь не ляжет.
— Да ты что? Серьёзно? А ты где был, пока писюша распушивал перед нашей Олей перья? — он тычет пальцем в мой закрытый третий глаз. — В чём дело? Издалека грозить, что оскопишь злодея, если он не перестанет тыкаться в твой персональный зоосад, не велика премудрость.
— Прикажешь делом доказать?
— На что намекаешь?
— Не намекаю — прямо говорю. У Фролова отношения с Тереховой.
— И что?
— Тебе для справки сообщаю, — цинично искривляю губы.
— Для справки? Хм! Тем дорогим проектом твоя Юрьева займётся. Надеюсь, что Олюня быстрее с Ингушкой в контакт войдёт, у девочек интим в профессиональной сфере быстренько срастётся и близость, как говорится, в нужных точечках произойдёт.
— Жена не будет встречаться с клиенткой.
— С чего бы? — а босс действительно не догоняет?
— Она отвыкла, — пытаюсь как-то оправдать тот факт, что Лёлик всяческих контактов избегает.
— Отвыкла? Не смеши меня. Юрьева даст жару, фору и ещё чего, — на этом слове он странно мне подмигивает, — всем, кто с вечерочка за этим очередь займёт.
— Решил сбагрить неудобного заказчика?
— Мне некогда, Ромыч. В сутках, как это ни странно, по-прежнему жалких двадцать четыре часа, а у меня на пальце Синий Лён и шустренький Тимошка в слинге на груди.
— Синий Лён? — мне кажется, что Василиса замирает за моей спиной и выставляет ухо, чтобы лучше слышать, что слегка одухотворенный босс пространно сообщает.
— Неважно. Песня такая. Короче, Юрьев, не смей доводить начальника над творческими натурами. Ты делаешь Лёльке нервы, а она в отместку аффективно отвечает.
— Она ведь…
— У неё свежий взгляд на вещи, Ромка. Работы качественны и хороши. Юрьева — трудолюбивая лошадка, но обиженная этим, — направляет мне в лицо свой указательный палец, — подлецом.
— Устал, — шепчу, понурив голову. — Я ушёл из дома. Кость, я выехал, как Лёля попросила.
— Блядь! Ты такой же ненормальный, как и она. К тому же, и тупой в придачу. На хрена закатывать концерты, если вы запросто могли бы стать счастливыми? Возьмите отпуск. Готов подписать обоим заявления, но только соберитесь с мыслями и силами.
— Отпуск? — вскидываюсь, будто бы пытаюсь разглядеть мелкую песчинку в чистой чёткой линзе.
— Кого здесь караулишь? — опять кивает на соседку. — Это кто? — заметно понижает голос, огрубляя тон.
— Василиса.
— Шутишь?
— Это не то, что ты подумал, — кошусь на копошащуюся рядом девку.
— Да куда уж мне. Я такое передумал, пока отлавливал Юлу, которая хвостом мела в отцовском доме и совершенно не стеснялась, зато до последнего визжала об отсутствующем факте супружеской измены и настаивала на том, что с военным гамадрилом играла в настоящую любовь, приучая воскресшего из тлена к воспитанию малолетнего общего с ним сына. Тебе не кажется, — по-женски босс подкатывает тёмные глаза, — что выражение «клин клином вышибают» актуально только, скажем, для Аксёнова, когда Матвей меняет гнутые штыри у арматуры? Решил укусить? Смотри не поломай к херам уже не молодые зубы! Какого хрена прёшься с этим, — кивает на замершую в странной позе Василису, — в дом?
— Я снял квартиру, — потупив взгляд, хриплю.
— Не говори, — мотает головой. — Пиздец, Ромка! Где? — и снова мордой подбивает воздух. — Стоп! Не говори. Хотя… Бля, я сейчас как угадаю…
— В этом доме, на том же этаже.
— Охренеть! — Костя ухмыляется. — Ты больной?
Ему, как водится, виднее.
— Напротив.
— Тогда еще разочек: «Охренеть!». За яйца не боишься? — высунувшись из окна, укладывается, растекшись мордой, на выпирающий стеклоподъемник. — Олька сможет. Юрьев, даже я переживаю.
— Пусть попробует, — зачем-то дёргаю мошну, сжимая в кулаке хозяйство.
— Возбуждён?
— Нет, просто от природы член большой, — секретничаю с расположенным для подобных откровений, смеющимся начальством.
— Ну-ну! Надо подрочить, а то не сдержишься и «просто Вася» превратится в:
«Нам было хорошо с тобой, Василий! Повторим ещё?».
— Не превратится и повторов не будет, — надувая губы, отстраняюсь, погружаясь внутрь собственной машины.
Внезапно замечаю, как моментально оживает телефон, а мне приходит краткое уведомление о том, что:
«В коридоре замечено постороннее движение. Это человек» — хочу заржать, добавив: «Слава Богу, что не мелкий кот!». — «Сохранить видео в облачное хранилище или на внутренний носитель?».
— Не-е-е-е-т!
До шефа, видимо, дошло, что это означает.
— Не говори ей, — блокирую свой телефон и выставляю руки, чтобы выкрутить застопоренное рулевое колесо.
— И в мыслях не было…
Да! Я выполнил, реализовал желание Лёли. Уехал! Собрался с мыслями и духом, упаковал все вещи и перенёс тряпье в освободившееся помещение напротив нас. С соседом, конечно же, договорился. Тут же перевёл необходимую сумму и подписал контракт о найме на год. Надеюсь, что этого нам с Ольгой хватит с головой. На переезд потратил весь рабочий день по согласованию, естественно, с руководителем. Костя, правда, не догадывался, какие у меня возникли личные проблемы, но всё списал на непростую ситуацию с больным отцом. Вот так я обманул любезное начальство…
— Здесь темно, — веду на вытянутой за своей спиной руке немного упирающуюся Василису.
— Сейчас свет включу.
Щёлкнув пластиковым тумблером, одариваю помещение тёплыми лучами маленьких софитов, расположенных по периметру огромной и единственной по планировке комнаты.
— Ты здесь живёшь?
— Угу, — отшвырнув носком свалившийся пакет с бельём, выхожу на середину помещения. — Что скажешь?
— А она?
— То есть?
— Где жена? У вас одна комната? Это студия? Кухня не разделена? А где кровать? Необжито.
— Неважно…
Внимательно и с интересом следил за Ольгой, за её красивыми слезами, за нежным, задушевным разговором с выспавшимся за целый день котом, а потом смахнул экран, сменив картинку и отправив приложение в фоновый режим, когда выбирался из лифтовой кабины, за собой ведя в новую квартиру «приманку», от которой Лёлечка сойдет с ума и начнёт жестокие игры на стопроцентное выбывание. Пусть… Пусть первой жертвой выберет меня, а не эту Васю.