Я не знала никакого Льва, я понятия не имела, что такое «День грядущий», кто такой Бамбаев, какой роман написал неведомый мне Зыков.
- Ты бы не хотела написать рецензию? Все же это «День грядущий», это не «Голос общественности».
Время от времени я пописывала рецензии на различные литературные отходы. Как правило, эти опусы публиковались в малотиражной газете «Литературный вестник», впоследствии переименованной в «Вестник русской литературы». Номера этой полуграмотной газеты с тюремной версткой уносились в черные дыры небытия сразу после выхода из типографии, и уделом всех моих статей становилось безгонорарное забвение. Чтобы отвязаться от Таисии, я сказала, что почту за великую честь написать хвалебную рецензию на роман Зыкова, а она, вне себя от счастья, пообещала дать Льву мой телефон - в ее тоне присутствовало какое-то нездоровое восхищение этим человеком, и меня подмывало спросить, стоит ли мне сразу при встрече ему дать?
- Юрочка, - сказала я, присаживаясь напротив него, - расскажи мне про газету «День грядущий», я должна написать для них рецензию и не имею ни малейшего понятия об их стиле.
- «День грядущий»?! - патетически воскликнул Юра. - Это не газета, а шайка полоумных ретроградов, которые призывают восстановить Советский Союз, бесцельно ругают евреев и публикуют какую-то серую, косноязычную, тупую чушь, если в ней есть хоть два слова о том, что Россия - великая страна, а русские - потомки богов.
- О нет... - в отчаянии прошептала я.
Птенец гнезда Бамбаева
Писатель Зыков относил свое безъязыкое, пустословное творчество к патриотическому литературному процессу - умами там владела корыстная кучка стариков, раз навсегда пригвожденных к ничтожеству титаническим авторитетом Валентина Распутина, уже двадцать лет ничего не писавшего. По-хорошему, творчество этих писателей никогда бы не вызвало никакого общественного резонанса, если бы СССР не удружил им распавшись, а дальнейшее политическое размежевание народа не привело бы к объективной потребности одной его части злобно обсирать другую. Эти - если говорить в самых общих чертах - обстоятельства подняли с донного ила забвения литераторов зыкинского пошиба и бросили в водоворот творческих вечеров оппозиции, на которых они сидели в президиуме с выражением скорбной насмешки на лице и яростно аплодировали политической мелочи, театрально гремевшей о том, что Россия унижена, поставлена на колени, а народ кое-кто превратил в раба.
Таисия была глубоко убеждена, что во времена, когда СССР топтал диссидентствующих блох своими слоновьими ногами, ей жилось лучше хотя бы потому, что к руководству журналом никогда бы не был допущен некий Куропатов, а духовный прозелитизм самого журнала не зависел от помещений, сданных под аренду секс-шопу.
Бастионом и своего рода генератором озвучиваемых Таисией идей была полулегальная, периодически закрываемая газета «День грядущий» - ее редакция располагалась в глинобитной халупе под снос в одном из мрачных двориков в центре Москвы, где соседствовала с книжной лавкой и московским отделением союза донских казаков - они пьянствовали в подвале, сидя на бурках и скрипя смазными сапогами.
С самого дня своего сотворения эта газетка находилась под руководством некоего (опять-таки писателя) Александра Львовича Бамбаева, который внешне уже как бы не являлся человеком - его зооморфная фигура напоминала сильно разношенный лапсердак, а на помидорного цвета лице черты смешивались в алкоголическую кашу, и лишь выпуклые семитские глаза сохраняли признаки хитроватой жизнедеятельности.
Бамбаев писал передовицу в каждый номер «Дня грядущего», и его статьи вызывали восхищение и абсолютное согласие в умах людей столь же политически наивных, какой была Таисия. У критически мыслящего человека публицистика Бамбаева не могла оставить иного чувства, кроме брезгливого недоумения, так как он, возмещая фатальное отсутствие фактического материала, прибегал к натуралистической выразительности и не всегда мотивированному переходу на личности. Прием его был прост. Чтобы развенчать, а то и растоптать в глазах своей аудитории фигуру того или иного политика российского или мирового масштаба, Бамбаев в начале статьи витиевато перечислял его фантастические прегрешения перед народом, а затем пускался в описание его внешности - здесь в ход шли различные части тела (сознание Бамбаева порой рождало химерические образы в стиле Иеронима Босха - грудь одной политической дамы он назвал «выменем волчицы»), тембр голоса (он мог напоминать автору блеяние козла, или писк раздавленной сапогом крысы, или крик ведьмы в оргазме) и далее в таком же духе.