- Уж точно какая-нибудь глупость. - Раздраженно сказала Таня.
- Теплее. Третья попытка.
- Здесь, наверно... здесь, наверно... если таракан, то не показывай, я их страх как боюсь!
- Нет, недогадливые вы мои. У меня тут... вы знаете Джокера?
- Конечно, - Обрадовалась Маричка, - Кто ж его не знает!
- Так вот, это его зуб! - И он показал свой трофей. Это произвело не совсем хорошее впечатление. Опять повисла тягостная пауза.
- Ну, уж если вам и это не интересно, то я, пожалуй, пойду. - Его особенно никто не удерживал. Таня пошла его проводить, отсутствовала полчаса, вернулась с беспорядком в прическе.
- Ну что, проводила? - Укоризненное постукивание сигареткой по краю баночки. - Сколько ему лет?
- Уже восемнадцать. А что?
- Зря я на Джокера наехала. Он еще нормальный чемодан. Ляпнуть может, но хотя бы не прячется.
- Что ж ты хочешь. Женя ведь совсем маленький, он играется.
- А как он на тебя смотрит! Аж страшно! Он же тебя хочет!
- Конечно. А что плохого?
- Ну, я не знаю. Ты, конечно, родная, как хочешь, может, тебе такие нравятся, но я тебе говорю, что ты с ним натерпишься неприятностей. Где он взял этот зуб?
- У Джокера, а где еще?
- Как, он что, дрался с ним?
- Просто Егор укусил его за колено... И зуб там остался. Потом, наверное, хирург...
- Я так понимаю, что нормальные люди тебя просто не прикалывают. Зачем Джокеру надо было кусать его за колено? Он что, совсем, что ли?
- Да он нечаянно...
- В общем, так. Джокеру своему сделай прививку от бешенства. Этому щенку породистому - тоже. А сама иди за Рено, номальный ведь чувак, не кусается, штаны только ему погладить - и все.
- Я подумаю.
- И не думай даже! Нет, как вспомню, Джокер-то на свадьбе: "Пушкин", видите ли: "это же Майкл Джексон русской литературы". Маман чуть со стула не брякнулась. "Так выпьем за то, чтобы у каждого в душе зацвел старый кактус!" .
- Но Рено ведь тоже, ты вспомни: "Почему-то когда я говорю, что живу с шотландцем, все думают, что я гомосексуалист".
- Родная, я всегда говорила. Мужики как понапиваются - все голубые. Без разбора национальностей. Выпьют - и давай по углам зажиматься. Думаешь, им бабы нужны? Ничего подобного. Зенки зальют - и вперед... Когда хоть он звонил?
- Сегодня. - И Татьяна загадочно улыбнулась.
- Видишь, значит, не шотландцы ему нужны.
Глава 13. ТЕАТР В ТЕАТРЕ
Наступили каникулы. Пельмень всерьез отнесся к своей роли обольстителя. Боясь конкуренции более искушенного в куртуазностях мужа, он выбивался из сил. На всякий случай, даже сводил свою даму в оперный на "Евгения Онегина". Идея посещать театры пришлась Тане по душе, и она решила поддержать полезное начинание. В ту пору в Киеве гостил театр Виктюка и давал спектакли в Украинской драме. Билеты, разумеется, стоили достаточно дорого, но у Татьяны Дмитриевны Вяземской, в девичестве мисс Ставрович, была возможность пройти бесплатно, что она и вознамерилась сделать. Они с Пельменем условились, что он в шесть часов подойдет ко входу и будет ждать, пока его позовут.
В назначенное время слегка взволнованный Евгений пересек скверик, где томились первые ласточки околокультурного бомонда и робко заглянул в холл. Там стояла шикарная Таня в мохнатом коротком платье и на высоких толстых каблуках, а рядом с ней - самый настоящий сатир, оживленно взмахивающий руками и щурящий узенькие очки. У него была лаковая лысина, черная с проседью борода и сзади - японский хвостик. Но самое замечательное - длинные узкие обвислые сверху ушки, которые придавали его внешности особый колорит. К тому же был он невероятно худ и дьявольски подвижен. Пельмень долго наблюдал, как они стоят и разговаривают, здороваясь с редко проходящими людьми, потом ему показалось, что этот незнакомец слишком близко стоит и слишком рьяно хватает Татьяну то за руку, то за талию. Он стал видимым образом томиться, и бабушка на входе спросила его, кого он ждет. Он объяснил, указав пальцем. Тут его заметила и Таня, она подбежала вместе со спутником, и билетерша без разговоров пропустила Пельменя в святая святых.
- Это, собственно, и есть Женя. - Сказала она сатиру.
- Очень, очень рад видеть! - Чарующе прошептал сатир и нежно пожал ему руку.
- А это - Жорж Простиня, продюссер и очень известная личность.
- Я бы даже сказал, печально известная. Дурень, который хочет, чтобы в этой стране был театр. Вы знаете, что нас обокрали? - Пельмень ошалело мотнул головой.
- Вынесли все, компьютер, факс, пишущую машинку. Сломали дверь... У меня теперь общий долг перевалил за сто тысяч баксов. В метро приходится проскакивать без жетона, я придерживаю рычаги, чтобы не били... в общем, у меня есть две новости - хорошая и плохая. Плохая: денег нет, остался только "Гиннес" ... Зато его много. - В этот момент раздался капризный голос:
- Жорж, можно тебя на минутку? - И печально известную личность сдуло западным ветром.
Татьяна и Евгений поднялись на второй этаж и направились к пустынному буфету. Он только что открылся, но буфетчица еще не вписалась в образ и слонялась с потерянным видом. Пельмень принялся разглядывать бутерброды и пирожные, действительно похожие на музейные экспонаты, а буфетчица стала есть глазами подошедших. Наконец, были заказаны две маленьких шоколадки и две бутылки пепси-колы. Но тут Татьяна углядела вдали приближающуюся странную пару: чуть впереди вразвалочку двигался Олександр Мыколаевич, а за ним, как Пятачок, семенил Даниленко.
- Женя, атас! - Тот сразу оценил ситуацию и зашел за колонну, а учительница, опустив глазки в стакан, продолжала стоять с отрешенным видом. Ее сердце колотилось. Директор, естественно, тоже оценил ситуацию, поэтому он, узнав свою подчиненную, сделал пируэт и зашагал в другом направлении. Даниленко - за ним.
- Ну что, засекли меня? - Спросил Женя, вернувшись к столику.
- Нет, вроде бы... Но если он заметил, что я их видела, он меня выгонит. Такое люди не прощают.
- Все-таки повод нужен, чтобы так сразу выгнать.
- Вот за аморалку и выгонит. Очень удобно.
- Да брось, не в постели же он нас застукал.
- Еще чего не хватало! Мне остается разве что его шантажировать... впрочем, я так понимаю, это уже не тайна, а " скелет в шкафу " . Даже недавно Мясоедов, он в седьмом В классе, ну, я тебе про него рассказывала, позволил себе заявление, что у него от этой школы задница болит. Класс прямо грохнул.
- Самое главное, не нарваться на них еще раз. Надо поменьше шататься по этажам, а лучше всего, стоять здесь, они сюда больше не придут. Если не идиоты. Кстати, если Раздобурдин узнает про наш альянс, то хорошо не будет никому, и Мыколаевичу тоже достанется по-крупному.
- Я так понимаю, что я, вдобавок, - его протеже. Он же - новый начальник Джокера. Я хотела найти работу. Джокер взялся мне помочь. Сказал, что у него новый начальник - очень влиятельный человек, с большими связями. Этот начальник сказал, что как раз в той школе, где учится его дочка, недавно уволилась учительница-русистка. Потом Джокер сказал, что у него роман с дочкой его начальника. Это оказалась твоя Наташа. Стало быть, его начальник - это и есть Раздобурдин. Значит, именно Раздобурдин меня порекомендовал. Значит, обижаться ему надо на себя.
- Ну да, конечно. Станет он хлопотать за бывшую жену какого-то Джокера. - Пельмень прищурился. - Разве только, если он действовал в моих интересах. Да! Точно! Наташка же с Джокером! Все сходится. Наташку он наказать не может, он ее избаловал до предела. Что там с Джокером, я не знаю. Может, замешана какая-то " секта " ... масоны, что ли. . я давно замечал... Так на тебя, значит, последняя надежда. То есть, не что ты будешь со мной встречаться, а что ты хоть в школе за Наташкой присмотришь. Кто б мог подумать, что такая приличная, такая гордая женщина сразу же прямо с разгону прыгнет в гречку?
- В принципе, мне кажется, мы могли бы сделать вид, что нечаянно встретились. Надо разыскать Жоржа и держаться возле него, так будет приличнее выглядеть... . .
- Ну и целуйся со своим Жоржем! Я, кстати, уйду, если мешаю. - И они бы поссорились, но Таня устремилась навстречу странной паре. Это были мужчина и инфантильная особа женского пола, оба одеты весьма небогато, но с достоинством, он являл собой предельную степень снобизма, она - шокировала полным отсутствием. Татьяна узнала в вошедшем своего бывшего преподавателя Эдуарда Станиславовича, человека с ядовитым зубом, один укус которого равносилен двум гуманитарным дипломам. Этот Эдуард Станиславович умудрялся из года в год влюблять в себя всех учеников, девочек и мальчиков, а сам оставался холоден. Таня давно подозревала, что он умрет не иначе, как возле зеркала, любуясь на свою неказистую курносую персону. Его спутница была ей незнакома.