Жених очень долго скрывал от невесты, что у него есть брат. Но перед самой свадьбой он все-таки предъявил Егора, взяв с Тани слово, что она будет относиться к нему осторожно. После этого знакомства она долго возмущалась: "Да как ты мог подумать! Да с чего ты взял! А он мне вовсе и не понравился! Это не мой сексотип! Да и вообще..." Джокеру Татьяна, наоборот, очень понравилась, и он стал это весьма недвусмысленно показывать. Точнее, просто лип и прижимался, и его нельзя было от нее оттащить. Например, когда он заставал ее, сидящей на пуфике, он садился рядом на корточки и клал голову на колени, как белый единорог. Она его прогоняла. Он опять приходил.
А в день свадьбы произошел конфуз. Представьте себе полный ЗАГС приглашенных, взволнованные родители, невеста - красавица, розы снопами лежат и удушливо пахнут, а жениха нет. Еще с утра звонили его друзья, организовавшие накануне небольшой "мальчишник" и обещали, что сейчас они придут в норму и приедут. Но не приехали. Наконец, за Антоном отправилась машина. По дороге его, видимо, растрясло, он расклеился окончательно и мог только валиться на бок и мычать. Вот тут-то Джокер проявил себя: он встал на одно колено и во всеуслышание предложил невесте руку и сердце. Невеста взяла его руку и пошла... А Антон, говорят, потом спился и "пошел по рукам".
И сегодня Татьяна увидела его впервые после описанных событий. Она скромно села в угол, возле музыканта, спрятавшись за высокого худого Дейва как за швабру. Женя оказалась рядом.
- Простите, что мы с вашим Женей тогда ушли. - Сказала она. - Но он вас так ревновал, что я подумала, что лучше его увести, пока он дров не наломал. А я, честно говоря, тоже обиделась на Эдуарда Станиславовича, потому что он все время со всеми кокетничает. Ну, вы же меня понимаете. Я даже не совсем соображала, что делаю, просто в глазах потемнело от ревности. У меня, видите ли, доминирует правое полушарие мозга (как у Клинтона) и как только меня охватывает маломальская эмоция, я становлюсь совершенно невменяемой. Этот Эдуард Станиславович пристрастился мной манипулировать. Мне надо было тогда срочно уйти, понимаете?
- Я-то вас понимаю, - Таня попыталась сохранить приличие и не вцепиться в волосы немедленно, - Но что вы такое сказали Жене, ведь он теперь даже не хочет меня выслушать!
- Боже мой! Женя... этот мальчик. Так у вас с ним серьезные отношения?! Ай-яй-яй, а я думала, он путается под ногами. Я хотела, как лучше... Но я, наверное, могу исправить положение. Ведь страшного-то ничего не случилось. Если он вам действительно нужен, то мы, конечно, сможем его вернуть.
В это время Антон встал и направился к музыканту. Таня пригнулась и спрятала лицо. Женя с неуместным усердием стала заслонять ее своим пестрым платком: "Ой, здесь ваш старый поклонник! Это некстати?".
- Антон дарит Ирчику вместе со своей любовью свою любимую песню. провозгласил музыкант и опустил руки на клавиши синтезатора, и сам же запел: "Ночь яблоком стучит в окно..." Антон, не заметив ничего, весь на своей волне, вернулся за столик.
- Ничего не случилось? - Возмутилась Таня, резко выпрямившись. - Он мне сказал, что вы ему гадали, а потом еще спрашивал про иностранца. Нет у меня никакого иностранца! Я, честно говоря, не люблю всяких там ворожей и самозванных магов. Особенно, когда они лезут в мои дела и при этом так нагло врут.
При слове "иностранец", Дейв вышел из анабиоза и стал заинтересованно прислушиваться, понимая, как он уверял, ровно половину слов, а на самом деле - гораздо больше.
- Ну как же это нет? А Рено? - Уточнила Женя.
- Мои отношения с Рено - это мое дело, и я не вижу надобности их афишировать. Если мне понадобится приворотное зелье, я непременно дам знать. А пока что, прошу, отстаньте. Я сама разберусь со своими мужчинами.
- Рено может жениться на Тане. - Наконец, вмешался Дейв. - У него скоро будут некоторые дела, и скорее всего, он хочет вернутся в Париж и жениться на ней.
Доселе молчавший женин муж Алексей оторвался от кружки с пивом и глубокомысленно спросил:
- А Ситроен на ней жениться не может? - После чего опять погрузился в молчание.
- Это он шутит. - Объяснила Женя. - Он считает, что мы ведем с вами глупый разговор. И предлагает сменить тему. Вообще-то, он всегда оказывается прав. Поэтому все думают, что он Бальзак. Но если бы он был Бальзак, то я бы его на порог к себе не пустила. Представляете, я бы разделась, а он бы нудным голосом стал мне объяснять, как у меня обвиснет грудь через несколько лет, если все будет происходить в том же ритме. Нет, вы представляете, что бы я тогда ему ответила, если допустить, что я действительно Гамлет?
- Я представляю. - Сказал несостоявшийся Бальзак и снова замолчал.
Музыка закончилась. Антон снова встал и с зеленой бумажкой в руке отправился наводить порядок. Татьяна опять пригнулась, это заметили уже все, кроме него. Но Алексей, несмотря на то, что Таня ему не понравилась (вернее, от нее исходила смутная опасность, его не слишком привлекавшая), сориентировался и заслонил обеих дам, неожиданно поднявшись между ними во весь огромный рост (Какая глыба! Какой матерый человечище!). Поэтому Антон опять ничего не увидел.
- Антон снова передает очаровательному Ирчику свою любовь и песню! Зазвучало что-то из сюткинского репертуара. Все пошли танцевать. Только танина компания осталась сидеть. Арабы вышли из зала, обдав Татьяну кипящими взглядами. Солдатики маршировали с какой-то пьяной миссис, лихие подруги выплясывали канкан в четыре сардельки, Антон и Ирчик танцевали томно, закатывая глаза и поглаживая друг-друга по приятным выпуклостям - он ее по бедру, она его - по кошельку.
- Ну, вы можете точно вспомнить, что вы сказали Жене? Я, кажется, имею полное право это знать.
- Да я уже и не помню. Столько времени прошло. Ну, сказала что-то... Если бы у меня хотя бы была какая-то задняя мысль, я бы могла воспроизвести дословно. Но так... мало ли что могла ляпнуть. Я же гений, з мэнэ спросу, як з гусака.
- Ничего себе! Что-то! Просто так ляпнуть что-то и разбить два сердца!
- Или две головы. - Вставил Алексей. - Или два желудка.
- Ну, все. Моему мужу точно этот разговор не нравится! Вот что, позвоните-ка завтра вашему Жене в районе обеда, и я вам обещаю, что вы совершенно точно помиритесь. Вот, возьмите золотую цепочку. А вот мой телефон. Если не помиритесь - можете не отдавать.
- А я-то думал, куда вечно деваются украшения. - И Алексей взял цепочку из Таниных рук. - Обещай сколько угодно, но хорошие вещи кому попало не раздавай. На всех золотых цепочек не напасешься. Сначала допиши свой роман, получи за него гонорар, а уж потом можешь буйствовать.
- Не знаю, может быть, у вас и сложилось представление, что он Бальзак, но ведет он себя иногда просто как Санчо Панса. - Объяснила Женя, опять надевая цепочку. - На самом деле, его легко подбить на что угодно. На бой с ветряными мельницами, например. А если на него в порядке эксперимента надеть юбку, то получится Дульсинея Тобосская. Все лучше, чем Мэри Поппинс. Ха. Последнюю реплику она произнесла с интонацией Эдуарда Станиславовича.
- Не надо на меня юбку! Тоже придумала. - Пробормотал Алексей, впрочем, не особенно возмутившись. - Я же не шотландец.
- Юбку? - Уточнил Дэйв. - Это было бы интересно. Но не потому, что я шотландец. Я как раз вовсе не шотландец. Но все говорят, что я шотландец. И я тоже стал так говорить, так даже лучше. Но шотландцы сейчас юбок не носят. Только гомосексуалисты и ... чтобы... эпатовать.
- Эпатировать. - Поправила Таня.
- Эпа-ти-ро-вать. Я один раз носил юбку. Вообще-то... мне нравится. Это было в Америке, так что даже ноги брить не надо. Там женщины тоже не бреют. И под мышками не бреют. И плохо пахнут, особенно на Юге. Но я тоже иногда плохо пахну. Утром, конечно, потом я сразу моюсь.
- Дейв - иностранный шпион. Но не сознается, откуда его заслали. Объяснила Женя. - Наверное, из ЦРУ, потому что он слишком ругает Америку. Правда, тогда не совсем понятно, почему его так интересует Чернобыль. Где США а где - Чернобыль!
- Это, наверно, смешная шутка. - Отозвался Дейв, - Но она мне сильно надоела.
- Дейв - Дон Кихот. У нас отношения ревизии, поэтому он с трудом меня терпит. Если все-таки предположить, что я не Гамлет, а уникальный случай Достоевского. Ну, действительно, какой из меня экстраверт? Это же курам на смех! Впрочем, мне, как интроверту, на куриный смех, конечно, наплевать. Можете даже считать меня экстравертом сколько угодно, у меня все равно будет ощущение, будто все вы существуете лишь у меня в мозгу. Так чего стесняться? О чем спорить?