Но самое главное, что я узнал и увидел — это польский народ. Не те поляки, всё больше политики, которых мы видим каждый день в различного рода «информационных программах» телевидения, а простые люди, с которыми я встречался на каждом шагу. Стало ясно, что в Польше совсем не нужно выдавать себя за украинца (мне, наполовину украинцу, это было бы несложно). Вскоре я с гордостью говорил: «Естэм з Росьи», — и поляки понимающе кивали головой, и, смею надеяться, я был им интересен. Когда сегодня я рассказываю об этом своим друзьям, они мне возражают:
— Но это были твои друзья или друзья твоих друзей, а это совсем другое дело.
И тогда я вспоминаю о том, как смотрительница Исторического музея в Варшаве, узнав, что мы из России, взяла мою жену за руку и повела в подсобные помещения, чтобы показать ящики (уже закрытые, к сожалению), в которых лежали экспонаты только что прошедшей выставки из Петербурга. Или как сухонькая старушка, с которой мы разговорились на Краковском предместье, узнав, что мы русские, рассказала нам о том, как её мужа гитлеровцы сожгли в Освенциме («Пан знает, что такое Освенцим?»), и о том, сколько ей приходится платить сегодня за газ и электричество.
— Ничего не имею против русских, — сказала она. А потом похвалила меня: — Пан хорошо говорит по–польски.
Я рассказываю о том, как варшавский бармен в уличном кафе в сквере Гувера, обратив внимание на наш акцент, дал нам сдачи больше, чем нужно и отказывался принимать деньги обратно. О том, как высокий седой старик, работник кафедрального костёла в краковском Вавеле, узнав, что мы приехали из России, подробно рассказал нам о маршруте по этому храму (от подземных захоронений польских королей до колокольни Сигизмунда), чтобы мы ничего не пропустили. О том, как в ресторане возле Королевского замка в Варшаве нас бросились обслуживать сразу два официанта. О том, как незнакомый мне польский парень Марцин Сидельник, узнав от своих друзей, что я написал книгу о Польше и мне не хватает некоторых фотографий, нарочно сделал несколько снимков Замковой площади и прислал их мне…
Были, конечно, и друзья Эдварда Куровского и его супруги Галины Янашек — Иваничковой, которая является всемирно известным учёным–славистом. Повидаться со мной пришёл бывший главный редактор журнала «Пшиязнь» Богдан Ростропович (дальний родственник выдающегося виолончелиста), и мы прекрасно провели время за тёплой интересной беседой. (К сожалению, пан Богдан недавно умер — почти в одно время со своим братом–музыкантом.) Пришёл познакомиться со мной известный прозаик и переводчик Анджей Чибор — Пиотровский. Мы не знали, что он придёт, поэтому ушли гулять в Варшаву. Писатель оставил мне две свои книги с автографами. На следующий день нас пригласил в гости посол Северной Кореи в Польше, внук Ким Ир Сена (но нас опять не оказалось дома). Нас радушно встречали в варшавском Центре славянской культуры, возглавляемом Яном Забродским. Там я познакомился с профессором–славистом Базылем Бялокозовичем. По моей просьбе, он рассказал мне о дружбе–соперничестве Пушкина и Мицкевича, и этот его рассказ превратился в увлекательную лекцию. Встречу с профессором Бялокозовичем я описал в своей книге «Полонез по–русски, или Заграница. pl.ru». Работая над книгой, я понял, что мне не хватает материала, и обратился за помощью к пану профессору. И вскоре он прислал мне подборку своих работ (книги и статьи), посвящённых польско–российскому вопросу, а ещё — трогательное письмо, которое я бережно храню.