Но мой визави как будто этого не услышал.
— Меня это не интересует, — спокойно ответил он. — А когда вас можно будет увидеть?
Второй курс Щукинского училища. Мне казалось, что роль принцессы мне подходит гораздо больше, чем Татьяне Ицыкович
Сцена из спектакля «Обыкновенное чудо». Михаил Державин и Татьяна Ицыкович (она же Васильева)
По моим представлениям, он должен был отойти со словами типа «извините», «понимаю». Но поскольку этого не случилось, я еще несколько секунд думала, что же ему сказать — категоричное и в то же время простое. В этот момент я смотрела в пол и тут увидела на ногах этого молодого человека ботинки, точь-в-точь какие носил мой кумир. На нем были шикарные, тончайшие, не запыленные замшевые ботинки — ботинки Ширвиндта! Да и вообще весь облик этого оказавшегося довольно высоким молодого человека был каким-то «несоветским».
Я сказала:
— Знаете, молодой человек, я учусь в Щукинском училище, и у меня завтра будет окно, короткое окно между репетициями. Вы можете подойти в час дня к улице Вахтангова, 12а, там наше училище. И я выйду.
Все утро я помнила, что у меня свидание. Ну, не свидание, а так скажем — продолжение знакомства. И все же не очень красивое (как я считала) лицо незнакомца не выходило у меня из головы.
В час дня я как была в длинной репетиционной юбке в пол, так и вышла на широкое вытянутое крыльцо Щукинского. Я шла по нему, как по сцене. Весенний ветер развевал волосы и широкую цыганскую юбку. «Народная артистка нисходит до поклонника» — картина маслом. Но у «поклонника» ни в руках, ни за спиной почему-то не оказалось цветов. Я попыталась скрыть свое разочарование и поэтому окликнула первой:
— Молодой человек, подойдите ко мне.
Он улыбнулся:
— Действительно, мы ведь не познакомились в театре. Меня зовут Алексей.
Я замерла.
Я с детства, с шести лет была влюблена в мужское имя Алеша. В то время вышел фильм Чухрая-отца «Баллада о солдате». И главную роль Алеши Скворцова исполнял красавец Владимир Ивашов, впоследствии муж Светланы Светличной, который позже сыграл роль Печорина.
И вот эта детская влюбленность в ласковое имя Алеша вылилась в детскую клятву: когда вырасту — мужем моим обязательно станет Алеша. Но надо же, ни разу в моей жизни не появлялся ни один Алеша. И тут вдруг на тебе! Этот — не очень красивый, без цветов — и вдруг Алеша!
Мы отправились пить кофе в «Чародейку» и не заметили, как быстро пролетело время. И мне, и ему надо было возвращаться на занятия. Мы договорились встретиться этим же вечером у памятника Гоголю в девятнадцать часов.
Судьбоносные 45 секунд
Как назло, этим вечером у меня была куча дел. Мне надо было съездить на «Мосфильм» отвезти фотографии. Я наконец-то встала там на актерский учет.
Одним словом, я катастрофически опаздывала на свидание, на которое мне очень хотелось прийти вовремя! Я протискивалась через идущих мне навстречу по Старому Арбату людей. Выскакивала едущим мне навстречу машинам и троллейбусам. Арбат тогда был не пешеходной зоной, а довольно оживленной двусторонней улицей.
Стрелки показывали без четверти восемь, когда я наконец подошла к памятнику Гоголя.
Алексей, в длинном бежевом плаще, на этот раз с цветами в руках, стоял ко мне спиной и смотрел на часы. Я подошла не с той стороны, с которой он меня ждал. И я видела его, почти готового уйти.
Как он потом мне рассказывал, он дал себе слово уйти, как только стрелка на больших круглых городских часах дойдет до без пятнадцати восемь. Я подбежала к нему именно в эти последние секунды.
— Я собирался уходить, — честно сказал он.
— Извини, я опоздала, но не хотела опаздывать, — тоже честно призналась я.
— Ты мне задолжала поцелуй.
— Может быть, когда-нибудь я долг отдам.
Я уже кокетничала и понимала, что он не обижается.
— Ты знаешь, у нас в училище скоро будет показ. Французский вечер. Я тебя приглашу. Я буду читать монолог Сабины из трагедии Корнеля «Гораций». «Je suis romaine, hйlas, puisquе Horace est romain, J’en аi recu ce titre En recеvant sa main»[1]. «Но мне б супружество жестоким рабством было, когда бы в Риме я о родине забыла», — продолжила я на русском языке.
— А что ты еще знаешь по-французски? — улыбаясь, спросил меня Алеша.
— Ну, вот тебе попроще: