— Держись, — выдохнула она прямо в поцелуе. Раздался хлопок, и всё вокруг потемнело. Он столкнулся с чем-то и потерял равновесие, покачнулся и сел на что-то мягкое. Гермиона оказалась у него на коленях. «Это спальня, Майлз. Просто… моя кровать», не отпуская его губы улыбалась она. Его руки скользнули по её обнажённой спине, смело сдёргивая тонкую футболку. Её стройный силуэт в свете луны был прекрасен. Его и без того тяжёлое дыхание стало прерывистым, он почти задыхался от этой жажды, которой никогда прежде не испытывал с такой силой. «Смелее… Я так хочу этого!» И его губы плавно, осторожно касаются её груди. Резкий, шумный выдох, она запрокидывает голову, прогибается ему навстречу.
— Ещё! — нежно стонет она, и её голос лишает рассудка окончательно. Майлз больше не чувствует боли, всё напряжение сосредоточено внизу, там где он не привык его чувствовать. Он резко выдыхает, внезапно переворачивая её на спину, роняя на кровать. Она улыбается, ласково оглаживая ладонями его грудь, живот, расстёгивает пуговицу на джинсах, молнию. Майлз впивается в её грудь внезапно, резко, Гермиона вскрикивает, крик перерастает в стон, мучительно сладкий, он ласкает её голодно, упивается ею. Она стонет громко, безудержно, словно они одни во вселенной.
Ему страшно, но страх затмевает жажда, она разожгла её так, что погасить невозможно. Он быстро стаскивает с неё шорты вместе с бельём. Видит, как она вдруг вздрагивает, игривая улыбка становится мягче, это ожидание мучает. Ей страшно, он это видит, даже не читая мысли. «Иди ко мне, просто… иди поближе», это похоже на шёпот. Майлз нависает над ней, прикасается ладонью к её щеке, его взгляд нежен, движения неторопливы. Гермиона осторожно обхватывает ногой его бёдра, прижимается своим животом к его. Это тепло дурманит, он не выдерживает напряжения, чуть подаваясь вперёд, и она вздрагивает, приподнимает бёдра ему навстречу. И он скользит, видя, как её ресницы смыкаются, спина прогибается, а пальцы впиваются в покрывало. Этот стон… Нет, он ничего подобного не слышал в своей жизни. Чувствует, как внутри всё пульсирует, напрягается, заставляя сделать резкий рывок. Его окутывает нежность, смешанная с дикой страстью, он впивается в её губы, движется резко, беспощадно, наслаждаясь этими сладкими звуками: её стонами, вздохами. Его собственные стоны вперемешку с хриплым тихим рычанием, как будто ему не принадлежат.
Гермиона растворилась, она больше не думает, она слушает, чувствует, отдаётся всем своим существом ему. Безоговорочно. Уязвимо. Свободно. Она решила. Поставила на карту всё. Это полёт. Его руки, губы, его движения, резкие, мощные, безусловные. Гермиона с трудом понимает, что он не сводит с неё взгляда, улыбается так ласково. На секунду возникает мимолётная мысль, которую потом невозможно изгнать из сознания «Я люблю тебя. Люблю. Люблю…» Мысль крутится, повторяется, темп ускоряется, в животе что-то скручивается, всё сильнее и сильнее. «Майлз, я… я…» Глаза распахиваются и внутри всё горит, растекается, и он вздрагивает, сдавливая в руках её запястья. Входит так глубоко, что она сжимается, нежно касается его плеча губами. Он опускается рядом, бессознательно притягивая её к себе, вдыхая её аромат. Эта постель словно облако, нежное, мягкое, а рядом она, его свет, его единственная.
— Гермиона… — тихо шепчет он.
Она обнимает его плечи осторожно, протискивая свою стройную ножку между его ног. Ей хочется слиться с ним воедино. Навсегда. И он целует её утомлённое лицо, её губы. Они осторожно ласкают друг друга, тихо, слушая звуки дыхания, не имея ни единого шанса отвести взгляд.
— Как ты узнала? — устало прошептал Майлз.
Она нежно улыбнулась, ласково проводя пальчиком по его плечу.
— Никто никогда не понимал меня так, как ты. Ты слишком хорошо меня знаешь. Буквально всё. Все мои сомнения, страхи, желания. Так не бывает. Я давно подозревала, просто… решила проверить. Но ты не сразу ответил. Ты не всегда слышишь мои мысли?
— Я старался их вообще не слушать. Но это сложно, когда защита не выдерживает. Сильные эмоции, неожиданности, и стена рушится, мысли снова наполняют сознание…
— Значит, ты легилимент. Причём это не требует палочковой магии.
— Не требует. Я просто слышу, как дышу.
Гермиона с улыбкой прикусила губу.
— Это потрясающе, — прошептала она. — Мне придётся в совершенстве овладеть окклюменцией, чтобы скрывать свои мысли?
— Тебе есть что скрывать? — усмехнулся он.
— Кто знает, кто знает, — загадочно улыбаясь, перекатилась на спину Гермиона. — Думаешь, у тебя одного есть секреты?
Он с нежностью любовался ею. Её прошлое — это что-то запретное. Сейчас он с какой-то невероятной силой чувствовал, что хочет знать всё, но это может быть больно для неё. Он не решался спросить. Да и признаваться в том, что он случайно проникал в самые запретные уголки её памяти, совсем не хотелось. Он задумчиво всматривался в её нежные черты, не замечая, как внимательно всматривается в него она.
— Что ты ищешь? — тихо спросила Гермиона, ласково скользя рукой по его волосам. — Я небезупречна, как ты понимаешь.
Нотка грусти прозвучала в её голосе. Майлз ощутил её так явно.
— Я и подавно, — улыбнулся он, притягивая её за талию к своей груди. Майлз нежно коснулся её аккуратного носика своим.
— Тебя… что-то тревожит? — прошептала она.
— Твоё будущее. Я хотел бы быть лучшим для тебя. Но моё прошлое…
— Майлз, — нежно прошептала она, с блаженством касаясь его губ. Он глубоко вздохнул ощущая лёгкое головокружение от её прикосновения. — Если бы ты знал, насколько это неважно.
Гермиона целует его, она делает это так, словно ждала всю жизнь, словно нуждалась в этом больше всего.
— Если бы ты могла видеть, как ты прекрасна, — выдыхал он в её шею, касаясь нежной кожи губами. — Это невыносимо…
Его объятия — мечта. Гермиона не могла предположить, что это будет так. Так открыто, совершенно естественно, без тени смущения, словно он именно тот, кого она так ждала. Больше ничего не нужно. Её вдруг начинают одолевать вопросы. Их просто море, безграничное, волнующееся. Она понимает, что он, вероятно, знает о ней всё. А она? Что знает она? Первый вопрос сам срывается с губ, неизвестно почему, просто потому что так хочется.
— Сколько у тебя было женщин? — она тут же вспыхнула, чувствуя, как замерло его дыхание. Он смотрел ей в глаза, словно ушам своим не верил. Гермиона растерялась и на автомате выпалила: — Прости. Это просто… не знаю. Просто… всё так быстро, я даже не успела тебя узнать получше. Что ты смеёшься? — простонала она.
Майлз уткнулся лицом в подушку и тихо смеялся. Это тот вопрос, который он безумно хотел задать ей, но был уверен, что это будет слишком сейчас. Она, однозначно, гораздо смелее, чем он думал.
— Ладно, не отвечай! — воскликнула она, резко садясь и пытаясь быстро соскочить с кровати, но была тут же схвачена за руку и прижата к кровати.
Он смотрел ей в глаза, улыбался, и в этом взгляде был он весь. Вся его нежность, вся доброта, вся его правда.
— Уверена, что хочешь знать?
— Я думаю, — очень серьёзно заговорила она. — Если у нас серьёзные отношения, то мы должны знать друг о друге всё самое важное. Наш опыт, жизненный опыт, всегда помогает в будущем, например, избежать ошибок…
— Ты удивительная, Гермиона. И ты права.
Майлз приподнялся на локте, помолчал немного, бережно, наматывая на палец её локон. Он не смотрел ей в глаза.
— Она… годилась мне в матери. Я был чуть старше её сына, на несколько лет. Позволь мне не называть её имени. Она странная женщина, красивая, но расчётливая. На тот момент она потеряла пятого мужа. А я… остался… без матери.
Гермиона с сочувствием вздохнула.
— Сколько лет тебе было? — тихо спросила она, ласково проводя ладонью по его здоровой щеке.
— Шестнадцать.
— Совсем мальчик… — снова вздохнула она. — Как она могла?
Майлз пожал плечами.
— Решила поддержать, как она говорила. Она же не знала, что я слышу все её мысли. Я был просто игрушкой. Её целью был отец. Но его фанатизма хватало лишь на войну. Женщины его не интересовали. Мне казалось, что это какой-то бред. Отношения без смысла, без чувств. Это быстро прекратилось. Я понял, что это не для меня. Долгие годы был в этом уверен, пока однажды не услышал тебя.