Лёгкая улыбка играла на его устах, потому что слышал её. Гермиона репетировала пламенную речь о том, что каждый человек в этой жизни имеет право на шанс быть счастливым, и даже если он совершил ужасные поступки, но раскаялся, нужно дать ему этот шанс. А уж мистера Трэверса это даже не касается, потому что он образец честности и благородства.
И в лифте, окружённые волшебниками, они были под прицелом. Гермиона вдруг вспомнила, как неловко было ехать с ним рядом впервые, она так откровенно к нему прижалась. Когда Майлз вдруг расплылся в очаровательной улыбке, она осуждающе на него взглянула: «Не подслушивай! — беззвучно потребовала она. — Так нечестно!»
— Прости, — шепнул он. — Это было слишком сложно.
Гермиона взглянула шутливо-укоризненно, невольно крепче прижимаясь к его плечу.
Когда лифт открылся, они не торопились покинуть кабину. Гермиона дрожала, Майлз это чувствовал.
— Мы просто будем честны, — тихо произнёс он. — Правду всегда говорить проще всего.
— Что если они зададут такой вопрос, на который нельзя ответить? — встревоженно говорила она. — Например…
— О легилименции? — немного напрягся Майлз.
— Да. Ведь это очень важно.
— Я отвечу.
Гермиона вздохнула.
— Ну, идём.
Стоило сделать шаг в холл, и вокруг защёлкали камеры, ослепили вспышки. Гермиона крепко стиснула его локоть, но спину держала прямо, чуть приподняла подбородок, как она это делала всегда. Оба были серьёзны и спокойны. Одному Майлзу было известно, что творилось в её и его душе, это смятение, волнение, заставлявшее руки дрожать.
— Мисс Грейнджер! Мистер Трэверс! Один вопрос! Скажите…
Вопросы сыпались водопадом. Гермиона сурово нахмурилась. Майлз же чувствовал себя так, словно его кромсали на куски. Шум внешний смешался с шумом мыслей этой безудержной толпы журналистов и зевак. На мгновение ему показалось, что он первокурсник Хогвартса. Но теряться нельзя. Он воскресил в памяти монотонный голос декана:
«Сосредоточьтесь, мистер Трэверс. Слушайте тишину внутри себя. Ваша собственная тишина — самая большая ценность».
Майлз глубоко вдохнул и услышал её тихий голос:
— Сонорус.
Затем Гермиона, выдохнула:
— Прошу тишины.
Её голос чудным эхом разнёсся по министерству, и всё замерло.
— Мы готовы ответить на ваши вопросы, — вежливо и спокойно произнесла она. — Прошу вас, — жестом указала она на взволнованного юношу, ближайшего к ней.
— Мистер Таггерт, «Горячие головы министерства». У меня вопрос к мистеру Трэверсу. Скажите, верно ли, что ваш отец, узнав о вашей связи с мисс Грейнджер, решил лишить вас наследства.
Майлз тихо вдохнул. Гермиона взглянула на него, изумляясь спокойствию его лица. Она готова смотреть на него вечно.
— Это так, — ответил он. — Более того, он уже обратился в министерство с прошением о предоставлении нотариуса.
Звук шуршащих перьев заглушал одинокие вспышки.
— Ещё вопросы? — спокойно спросила Гермиона. — Прошу вас.
— Мисс Грейнджер, как давно вы знакомы с мистером Трэверсом?
Гермиона вспыхнула. Майлз почувствовал, как её ногти впиваются в его предплечье. Он осторожно накрыл её руку своей, и она немного расслабилась.
— Около месяца, — спокойно ответила она.
— Так мало? — ухмыльнулся журналист. — И вы уже можете заявить об отношениях?
— Абсолютно, — уверенно ответила она.
— Но по какой причине произошло столь скорое сближение? Магический мир ошарашен…
— Это моя вина, — немедленно ответил Майлз. — Я знаю мисс Грейнджер намного дольше, чем она меня. Я заметил её ещё в Хогвартсе, и когда выпала возможность, сделал всё, чтобы с ней сблизиться.
Шорох и перешёптывания пугали Гермиону, но уж лучше так.
— С какой же целью? — этот насмешливый едкий голос, казалось, разрезал барабанные перепонки. — Неужели, мистер Трэверс, вам так срочно понадобилось покровительство такой значимой фигуры, как мисс Грейнджер?
Майлз тяжело взглянул на Скитер, которая буквально пожирала его глазами.
— Мне не нужно покровительство, — приподнимая подбородок ответил Майлз. — Я — самодостаточен.
— Тогда к чему так спешить? — усмехнулась она.
— Мне тридцать, мисс Скитер. Я думаю о своём будущем.
— С мисс Грейнджер?
— Именно.
— И вас не смущает решение вашего отца?
— Совершенно. Его право решать, будет у него сын или нет.
— Вы откажетесь от отца? — внезапно выпалила девушка неподалёку.
— Нет. Но я не могу ему навязывать своё общество.
Шорох возобновился.
— И чем же вы будете себя обеспечивать? Ваше имение…
— Имение принадлежит отцу. У меня есть средства. Мои, честно заработанные и накопленные. Мне некуда было их расходовать. У меня прекрасная работа.
— Очень интересно! — оживилась Скитер. — Чем же вы занимаетесь?
— Зельеварением. Я изобретаю новые снадобья, зелья и смеси.
— Кажется, ваш наниматель Люциус Малфой, если я не ошибаюсь? — ухмылялась она.
— Да, это так.
— Любопытно, как же ваш наниматель относится ко всей этой ситуации? — язвительно кривилась она.
— Я — не его сын. Мои личные дела не влияют на профессиональную деятельность.
Его уверенный тон вселял в Гермиону необъяснимый покой. Неужели, будь она одна, ей пришлось бы отвечать на те же вопросы? Или её пытали бы иначе?
— Мисс Грейнджер, — лениво протянула Скитер. — А вас не смущает прошлое вашего… избранника?
Гермиона чуть приподняла подбородок, устремляя взгляд вдаль. Он замер где-то за головами репортёров и фотографов. Там, у каминов, привалившись к стене плечом и скрестив руки на груди, стоял Малфой. Она видела, как ядовито искривлены его губы, как пронзителен взгляд.
— Нет. Меня не смущает его прошлое, — уверенно заговорила Гермиона. — Также, как не смущает прошлое всех бывших Пожирателей, если их можно так назвать. Тех, кого насильно привлекли в эту кабалу. Тех, чьего мнения не спрашивали. Чистокровные юноши были покорны родителям, боялись за их и свои жизни. Я никого не могу судить за это. Они были молоды, напуганы и подчас действовали не понимая всей ответственности, не осознавая опасности. Все они были оправданы в судебных разбирательствах. Их прошлое причиняет им боль. Но у них должен быть шанс на счастливое будущее.
Стройное шуршание перьев воодушевляло. Гермиона чувствовала себя хозяйкой положения. Она была уверена в том, что говорила. Малфой был неподвижен. Ей казалось, что её слова должны были произвести впечатление и на него. Ведь он так боялся именно этого. Осуждения.
— Ещё вопросы? — терпеливо произнесла она. Тишина царившая в холле поражала. Гермиона не могла поверить, что вопросов больше нет. Она выдохнула. — Если это всё, позвольте нам удалиться. День был сложный для всех. Благодарю вас за внимание. Квиетус.
Майлз решительно сделал первый шаг, и Гермиона последовала за ним. Хотелось бежать, поскорее скрыться от этих вспышек, любопытных взглядов. Но они шли неспеша, держась гордо и уверенно. У камина Гермиона вдруг почувствовала, что ноги будто стали ватными. Майл ощутил, как она соскальзывает с его руки. Он подхватил её за талию, моментально исчезая в зелёном пламени.
Несколько секунд. Он крепко держал её в объятиях, пока они не оказались в квартире Гермионы. Она прерывисто дышала, уткнувшись лицом в его грудь, обессиленно сжимая в кулачках лацканы его пиджака.
— Всё позади, — нежно прошептал он, бережно поглаживая одной рукой её спину, а второй крепко держа за талию. — Всё закончилось. Ты была прекрасна, Гермиона. Это странно, но кажется, нас пощадили. Не знаю, почему.