В записке было немало справедливых наблюдений: что непримиримая оппозиция и, в частности ФНС, питается отрицательной энергией общества; что влияние движения "Демократическая Россия", бывшего опорой первого реформаторского кабинета, резко сократилось; что лишь около половины граждан поддерживают саму идею реформ.
Несмотря на справедливость этих констатации, записка оставляла впечатление паники в семействе демократов. Надо было затормозить распространение таких настроений, и в конце ноября пресс-служба сделала заявление о том, что "слухи о масштабе кадровых перемен, якобы грядущих в преддверии Съезда народных депутатов, не имеют оснований". Пришлось в очередной раз опровергать и неизбежность отставки А. В. Козырева.
Большую пищу для разговоров о кадровых перетрясках дала встреча Б. Н. Ельцина с представителями "Гражданского союза", на которой присутствовал и А. В. Руцкой. В отношении самого президента его лидеры демонстрировали показную лояльность, хотя за стенами Кремля позволяли себе колкости. Николай Ильич Травкин в свойственном ему балагурском тоне заявлял, что "президент затрахал Россию". Стремясь поднять свои шансы на широкое участие в обновленном правительстве, лидеры "Гражданского союза" явно завышали свои возможности влиять на исход Съезда. Они убеждали Б. Ельцина, что контролируют до 40% народных депутатов. "Гражданский союз" предлагал себя в качестве основы коалиционного правительства. Намекали на возможность посредничества с Хасбулатовым. И почти все жаловались на прессу: шельмует, дескать, "Гражданский союз". Очень мягко, бархатно выступил А. И. Вольский. Лейтмотив его выступления: "Не надо видеть в нас врагов". В заключение он вручил президенту программу "Гражданского союза", полагая, вероятно, что она могла бы послужить основой программы будущего правительства. Хитроумный Ельцин, сощурившись, спросил: "А нельзя ли интегрировать ее в программу нынешнего правительства?"
Встреча шла мирно, с открытыми улыбками и завуалированными угрозами. "То, что будет на съезде, зависит от того, что произойдет до съезда", - с тонкой улыбкой говорил один из лидеров "Гражданского союза" В. Липицкий. И неожиданно добавил: "Людей больше волнует, кто уйдет, чем кто придет".
Это была серьезная промашка, и Б. Н. Ельцин насторожился. Выходило, что "Гражданский союз" волновала не будущая экономическая политика, а поиск жертв из кабинета Е. Гайдара.
- Кого же предлагаете убрать? - сквозь зубы спросил президент.
Почувствовав перемену настроения президента, участники встречи заколебались. Говорить или не говорить? Было видно, что список у них есть, но объявить его они не решались. Вольский, Липицкий, Владиславлев принялись с огромным интересом рассматривать собственные руки.
Не выдержал Николай Травкин. Вероятно, сказалась депутатская привычка - рубить "правду матку" у парламентского микрофона.
Первым в списке жертв стояли Бурбулис и Полторанин. Дальше пошли менее ненавистные фигуры. В сущности, начался настоящий торг, правда, без участия президента. Он выслушал выступление Травкина, не проронив ни слова. Лицо его казалось каменной маской. Кого же предлагали взамен?
Вместо Полторанина - Липицкого,
вместо Шохина - Владиславлева,
вместо Козырева - Лукина или Воронцова,
вместо Нечаева - Сабурова либо Кириченко,
вместо Хлыстуна - Ермоленко...
На пост министра здравоохранения прочился С. Федоров, министра социального обеспечения - Клочков.
И конечно (туг все заговорили разом), прежде всего надо убирать Бурбулиса.
- Почему его так не любят? - простодушно спросил президент. - Умный же человек. - Помолчал. Добавил: - Геннадия Эдуардовича мне отдать трудно. Ну а что с Гайдаром?
Понимая, что требовать от Ельцина головы Гайдара было бы слишком нагло, все согласились, что Егора Тимуровича можно оставить.
- Но вы понимаете, что при таких глобальных изменениях в правительстве Гайдар уйдет сам. Нет, Гайдара я не отдам. Гайдар - это попадание в десятку. Лучше мы не найдем, - отрезал президент.
Встал вопрос, что сказать о встрече прессе. Решили остановиться на обычных размытых формулировках: прошла в конструктивном духе, сверили позиции. Участников встречи беспокоило, чтобы их кадровые предложения не попали в печать. Ельцин посмотрел в мою сторону, сделав знак головой.
В этот же день я подготовил сообщение. По поводу кадров там упоминалось лишь о том, что "со стороны "Гражданского союза" был предложен ряд желательных, с их точки зрения, кадровых вариантов компромиссного характера".
Однако на следующий же день в прессе был опубликован весь список их кандидатов на министерские посты. Я созвонится со знакомыми журналистами и выяснил, что информацию дали сами участники встречи с президентом. Причина их разговорчивости была ясна: "Гражданский союз" хотел показать, что президент вступил с ним в прямые переговоры по формированию нового кабинета министров. Это вполне соответствовало известной тактике лидеров "Гражданского союза" - всеми доступными способами набивать себе цену.
Б. Н. Ельцин был крайне недоволен оглаской фамилий. Его было легко понять: создавалось впечатление, что за спиной правительства и Гайдара он вступает в закулисную сделку с оппозицией.
- Разъясните им, что я в торг не вступал, - раздраженно сказал он.
Причина президентского гнева была вполне объяснима. В последующие дни в прессе поднялся большой шум по поводу того, что Ельцин "сдает" команду Гайдара. Естественно, я информировал его о реакции прессы. Президент не без пристрастия расспрашивал меня, откуда произошла утечка. Ведь на встрече с лидерами "Гражданского союза" кроме В. Илюшина и меня с президентской стороны никого не было. В. В. Илюшин умел молчать как могила. Стенографистки были дамами в высшей мере дисциплинированными. Мне пришлось, в сущности, оправдываться, и у меня не было уверенности, что Бориса Николаевича удовлетворили мои объяснения.
В результате заявление пресс-секретаря получилось резким, может быть, даже излишне резким.
"...Б. Н. Ельцин выслушал кадровые предложения, прозвучавшие в ходе встречи, в качестве информации. Ни в какое обсуждение кадровых вопросов президент не вступал... Во имя политической стабильности в стране президент готов к диалогу, к поиску разумных компромиссов. Вместе с тем он крайне удивлен "кадровыми аппетитами" отдельных лиц и решительно отвергает стилистику "политического торга".
Возникшая ситуация нанесла ущерб имиджу "Гражданского союза". Пресса довольно язвительно писала о его кадровых предложениях. В целом же ситуация еще раз высветила свойственную этому объединению самоуверенность, готовность к политическому "блефу".
Однако, несмотря на опровержение пресс-службы, подозрения относительно закулисной сделки оставались. Полемика в прессе продолжалась. Демократы были крайне встревожены. В пресс-службе не переставая звонили телефоны. Вопросы задавали малоприятные, иногда злые. Ну что, сдаете своих? Президент сломался? Борис Николаевич возвращается в КПСС? Какой номер партбилета у него будет?
Особой остроты тревога достигла к концу ноября, когда президент обнародовал два болезненных для него решения: об отставке Г. Бурбулиса и М. Полторанина. Отставки последовали залпом, с разрывом в один день.
Обеспокоенность интеллигенции приобрела такой масштаб, что в своем выступлении на Конгрессе интеллигенции, который проходил в Москве в самом конце ноября, президенту уже самому пришлось сделать разъяснение.
"Да, должен признать - пошел на ряд компромиссов, но они носят не стратегический, а тактический характер. Они не являются односторонними уступками. Да, президенту иногда приходится принимать нелегкие решения... Задача, которая стоит передо мной, - сохранение, а не разрушение команды".
Стремясь поддержать оптимизм в обществе и не дать демократам "скиснуть" под натиском оппозиции, Б. Н. Ельцин развил в эти дни энергичное пропагандистское наступление. Помимо Конгресса интеллигенции, он выступил на Форуме сторонников реформ, провел встречу с группой главных редакторов. Незадолго перед этим была проведена встреча с руководством телевидения и радио.
Все это позволило "сверить часы", да и просто по-человечески объясниться. И не случайно И. Н. Голембиовский обронил многозначительную фразу: "Мы верим президенту, но мы хотим его понимать".