Я отвернулась и быстро забралась на неудобное заднее сиденье. Тетя Элси села рядом с дядей Эдом и сказала:
— Жаль, что твоя мать не могла погостить у нас задолго до того, как это произошло. Наверно, она сейчас чувствует себя виноватой.
— Да, она действительно чувствует себя виноватой.
— Конечно, это и понятно. Но время не стоит на месте, годы летят, и вдруг приходит осознание, что человек не вечен.
Я теребила варежки. Дядя Эд подал машину назад и повел ее по покрытой гравием дорожке к воротам больницы. Здесь на стене из красного кирпича гвоздями была прибита табличка: ЕХАТЬ ПРЕДЕЛЬНО МЕДЛЕННО.
Никогда раньше я не стояла рядом со смертью, никогда не видела трупа. Поэтому смерть для меня была чем-то смутным, почти философским понятием. Когда обитаешь среди пальм под вечно сияющим солнцем, когда тебе двадцать семь лет и ты меняешь мужчин как перчатки, когда живешь ради вечеринок, устраиваемых близ бассейна, и в субботу вечером ходишь на дискотеки, то мысль о собственной смерти в голову не приходит. Никогда не думаешь о том, что всему наступает конец, о прошлом или о тех, кто ушел из жизни.
Машина ехала не по той стороне дороги и тряслась, тетя Элси показывала места, которые мне в детстве были якобы знакомы, но в моем сердце не дрогнула ни одна струна. Я оказалась чужой среди чужих, а до настоящего дома было восемь тысяч миль.
Как только мы вошли через парадную дверь, меня охватило подавленное настроение, причиной которого явно стал этот дом. Однако я объяснила свое настроение впечатлением, которое оставил визит в больницу. Когда мы открыли дверь гостиной, нас встретил запах рыбы в тесте и жареной картошки. Бабушка хлопотала на маленькой кухне, которую именовала «буфетной», и готовила для нас обед. Время приближалось к половине третьего. Элси и Эд остались у нас на обед, оба накладывали себе полные тарелки сочной рыбы, жареный картофель и гороховое пюре. Мы приправили еду солью, перцем, уксусом и запивали все это сладким английским чаем.
— Как он сегодня? — спросила бабушка, кутая чайник в стеганый чехол.
— Хорошо, мама. Он отдыхал.
Бабушка удовлетворенно кивнула, затем осторожно села на стул с прямой спинкой.
— В больнице о нем хорошо заботятся. Ему там всегда тепло и много хорошей еды. Он обрадовался, увидев Андреа?
— Думаю, что да, — пробормотала Элси.
— Знаешь, дорогая, — сказала бабушка, обращаясь ко мне, — когда несколько недель тому назад твой дедушка заболел и его увезла скорая, мне хотелось лечь и умереть на месте. Возникло такое ощущение, будто мне отрезали одну руку. Да, точно такое. В первые дни я ужасно переживала. Но когда увидела, как уютно дедушке в больнице, как добры медсестры, я поняла, что там ему лучше. Поэтому я молила бога дать мне силы и сумела примириться с тем, что случилось. — Ее неподвижные серые глаза на мгновение задержались на мне. Затем она тихо промолвила: — Андреа, из больницы он уже никогда не вернется.
— Перестань, мама! — упрекнула ее Элси, вскакивая. — Как можно так говорить! Вот увидишь, он еще вернется домой.
— Элси, никто не живет вечно.
Моя тетя схватила пальто и воскликнула:
— Взгляни на часы! Эд, нам пора ехать.
Пока они одевались, готовясь к встрече с суровой погодой, я сидела за столом у окна, смотрела на поразительно голубое ноябрьское небо и понятия не имела, что мне делать. Я слышала, как бабушка проводила их к двери, придвинула к ней валик, задернула тяжелые шторы и вернулась в гостиную.
— Не печалься, дорогая. Знаю, нелегко видеть дедушку таким. У него спокойно на душе, не забывай об этом.
Я избегала взгляда бабушки, опасаясь, что она по моим глазам узнает правду. А правда заключалась в том, что я вообще не испытывала никаких чувств к своему дедушке, как, впрочем, и к остальным старикам в той палате. В уныние меня ввергла горькая действительность, осознание конца, который ожидает нас всех, осознание неизбежности, о которой я до сих пор серьезно не задумывалась.
Эти мысли привели к воспоминаниям о Дуге.
— Я знаю, чего тебе хочется! — весело сказала бабушка. Похоже, она смирилась с такой ужасной несправедливостью судьбы. — Тебе придутся по вкусу горячие лепешки. Я давно их не пекла, но у меня все для этого есть и могу на скорую руку прямо сейчас испечь одну сковородку. Ну как, хочешь вкусных жареных лепешек?
Пока она спешила на кухню, стуча палкой по полу, словно третьей ногой, я встала и попыталась отогнать мрачные мысли.