— Понятно, — кивнул Федоров. — Книжка не самая умная, если ее герои вруны, развратники и негодяи.
— Но главное — Рейнеке-Лис выдающийся провокатор. Подставляет друзей короля, а затем наслаждается их крахом. В конце концов автор пишет: «Рейнеке — вор, предатель, убийца... Лжив он до мозга костей».
Федоров записал нужную фразу.
— И чем кончается книга?
— Победой Лиса. Я только что говорил, Нобель вводит его в госсовет...
— В горсовет? — Федоров и это пометил.
— В государственный совет, это больше.
— В наркомат, понимать надо?
Дверь распахнулась, вошел Тарновский.
— Ну, как работа? — Прошел мимо агента, протянул руку Федорову, а к 2577-му встал спиной.
— Могу сказать, что безногая сволочь кое-чего стоит. Завтра я постараюсь, чтобы она написала все, о чем думала, когда рисовала антисоветские штучки.
Тарновский хмыкнул.
— Медведь на летучке сегодня говорил о тебе с похвалой, был тобой очень доволен.
Агент 2577 вздрогнул: о медведе Брауне он просто забыл рассказать, а ведь Медведь — это начальник ленинградского НКВД, может, и о нем помнила Ермолаева, когда взялась за иллюстрации к этой странной для нынешней жизни книге. Впрочем, в рисунках к «Лису» он вроде Медведя не видел.
— Иди, — Федоров протянул агенту подписанный пропуск. — Я вызову, если будешь нужен. — И повернулся к Тарновскому. — А книжка, которую эта бабища рисовала, — страшное дело. Контра, другого не скажешь. Берут, понимаешь, историю у писателя Гете и делают так, чтобы каждый подумал о нашей жизни. Намеки, одни намеки. Ну ничего, я заставлю ее поплакать.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОТ 27 ЯНВАРЯ 1935 ГОДА, ПРОВЕДЕННОГО СОТРУДНИКОМ 4-го ОТДЕЛА СПО ФЕДОРОВЫМ А.
Гражданки Ермолаевой В. М., русской, подданной СССР, художницы, на учете горкома ИЗО, дворянки, холостая, б/п.
Вопрос: Вами был сделан ряд рисунков в антисоветском духе в виде иллюстраций к поэме Гете «Рейнеке-Лис». Расскажите подробно о содержании данных иллюстраций, а также когда они были сделаны.
Ответ: В 1933 году мною были выполнены в антисоветском духе пять иллюстраций к поэме Гете «Рейнеке-Лис». Действующие лица в поэме Гете мною были представлены в современных нам образах, а содержание в них следующее:
ПЕРВЫЙ РИСУНОК: Сам Рейнеке-Лис, персона мелкого калибра, устроившись на службу в ГПУ, носит шинель в талию с отворотами на рукавах, шинель красного цвета.
ВТОРОЙ РИСУНОК: Рейнеке-Лис и Гринберг-Барсук. Тот же Рейнеке-Лис в красной шинели разговаривает со своим соседом, начетчиком диалектического материализма и составителем марксистской энциклопедии.
ТРЕТИЙ РИСУНОК: Тот же Рейнеке-Лис утром, в туфлях и галифе, без подтяжек, у примуса кипятит молоко своей супруге, презрительно встречает угодливо подлетающего к нему Гинце-Кота, в образе спекулянта, имеющего юридическое образование и любящего хорошо пожить.
ЧЕТВЕРТЫЙ РИСУНОК: Суд над Зайцем. Заяц-обыватель перед тройкой по паспортизации, где сидят три волка за красным столом, наводят смертный ужас на Зайца, при этом шепчутся и курят.
ПЯТЫЙ РИСУНОК: Рейнеке-Лис и Волчиха. Роман под тремя громкоговорителями. Рейнеке-Лис в штатском проводит служебные досуги в радостях жизни.
Вопрос: Какую основную мысль вы проводите в упоминаемых иллюстрациях?
Ответ: В упоминаемых иллюстрациях в образе Рейнеке-Лиса выражено мое отношение к органам ГПУ, которое, в силу моих антисоветских настроений, естественно, было отрицательным, как к органу, борящемуся за укрепление Советской власти. Добавлю, что иллюстрации сделаны мною в период паспортизации под влиянием того, что мне долго не давали паспорт.
Вопрос: Кому вы подавали сделанные вами иллюстрации к «Рейнеке-Лису»?
Ответ: Эти иллюстрации я подавала ряду лиц, смотревших мои работы.
Федоров перечитал написанный им текст. Вполне убедительно! И достаточно складно. Правда, одно под вопросом: 2577 называл племянника Гринбарт-Барсук, но что это за фамилия такая Гринбарт, скорее Гринберг, директор издательства в Ленинграде, арестованный совсем недавно, в таком варианте все становится четким.
Охранники подтащили стул с Ермолаевой, и Федоров протянул ей листок протокола. Она читала и читала одно и то же. Было ощущение, что эта баба уже ничего просто не понимает. Два раза она тыркалась носом, будто бы падала в обморок, но охранник держал ее за воротник, как за ошейник, и она снова тыркалась в текст, делая вид, что теряет сознание.